Завещание Мадонны

– Мне нечем вам заплатить! – тем временем с жаром продолжала Люба, обводя всех собравшихся полными слез глазами. – Но, пожалуйста, посадите моего мужика! Хоть за что-нибудь! За проникновение в наш музей! А этот пусть идет с богом, – она кивнула на Игоря. – Сделайте доброе дело! Можно же представить так, что он пришел меня сюда убивать! То есть не этот, а мой!

– Гражданочка, мы с вашим мужем чуть попозже разберемся, – вставил несколько прибалдевший дежурный следователь. – Вы лучше скажите, во сколько от вас уходят последние посетители.

Он посмотрел на директора музея.

– Музей закрывается в шесть, – сказала высокая дама. – Наши сотрудники иногда задерживаются. Реставраторы часто работают допоздна. Но сейчас никого нет.

– Кто остается с реставраторами?

– Зачем с ними оставаться? – удивленно посмотрела на следователя директор музея.

– Но…

– Вы на самом деле считаете, что все только и думают, как бы что-нибудь украсть? – Улыбка тронула уголки ее губ. – Хотя с вашей профессией… Простите. У нас не бывает случайных людей. Фактически у нас в музее трудятся два реставратора. Они не являются нашими штатными сотрудниками, но мы привлекаем их к работе уже много лет. И вообще они не могут пройти в залы!

Директор музея объяснила, что выставочная часть закрывается после шести часов и проверки – что ни в одном зале не осталось ни одного человека. Или она сама, или ее заместительница проходят по всем залам.

– Что там сейчас? – спросил дежурный следователь.

– Ну а я-то откуда знаю?! – воскликнула директор. – Я вас должна об этом спрашивать, а не вы меня.

Мы все вышли из кабинета, в котором беседовали, и прошли к выставочной части. Дверь оказалась закрыта! Более того, мерцал красный огонек, явно свидетельствующий о том, что работает система охраны!

Насколько я поняла, музей состоял из части, где располагалась экспозиция, кабинетов сотрудников, которые сами их запирали (и они не ставились на сигнализацию), реставрационной мастерской (в это время запертой на ключ и не подключенной к системе сигнализации, как и кабинеты) и хранилища.

Люба поймала Игоря именно в хранилище, которое находилось в подвале и было подключено к системе сигнализации. Человек, оставшийся в музее на ночь (та же Люба), в хранилище войти мог – на пульт охраны тут же должен был поступить сигнал. Но он также должен был поступить и в случае проникновения кого-то извне (по системе подвалов, канализации, еще какой-то). Но сигнализация не сработала.

Мы еще не успели спуститься в подвал, как прибыли представители руководства вневедомственной охраны, поднятые среди ночи. Они подтвердили, что в музей, по данным вневедомственной охраны, никто не проникал ни через центральный вход, ни через служебный. Они оставались подключены к системе охраны до вызова милиции сотрудницей музея Любой! Сработала сигнализация при открывании двери в хранилище Любой, но не Игорем.

Игорь каким-то образом проник в хранилище, но не через музей, и, похоже, намеревался заниматься своим черным делом именно там, не поднимаясь в залы. Но каким образом он отключил сигнализацию? Или получил схему, позволяющую обойти все датчики? Представители вневедомственной охраны отправились на осмотр хранилища, то есть скорее его границ, каким-то образом пересеченных Игорем.

Игорь упорно молчал. Люба рассказала, что услышала в хранилище шаги, потом там что-то упало. Она же жила фактически над хранилищем.

– А крысы? – спросил мой приятель Андрюша.

– Да вы что?! – возмущенно воскликнула директор музея, потом более спокойно добавила: – Травим регулярно. Профилактически.

– Подвал не затапливает? – спросила я. – Например, в прошлом году, когда было столько снега…

Женщина покачала головой и стала рассказывать про предпринятые музеем меры безопасности – в целях сохранности экспонатов, для выставки которых просто нет места.

В подвале на самом деле было много экспонатов. Мне они показались сваленными без какой-либо системы, но директор музея провела нам краткую экскурсию.

– Кто бывает в хранилище? – спросил дежурный следователь.

– Все наши сотрудники могут тут бывать. Еще ученые, преподаватели вузов, студенты. То есть люди, которые пишут какие-то статьи, работы. Но никто никогда отсюда ничего не выносил! При входе, если вы заметили, стоит рамка…

– Металлоискателя, – вставил следователь. – Металлоискатель, насколько я понимаю, не может уловить холст.

– Но днем там дежурят два охранника. Сумки у нас положено сдавать. Не было у нас краж! Ни одной! Никогда!

– У вас есть по-настоящему ценные экспонаты? – спросила я.

– Уважаемая Юлия, – холодно обратилась ко мне директор музея, – все наши экспонаты представляют ценность.

– Ценность бывает разная, – спокойно сказала я. – И разница может составлять миллионы долларов.

Игорь хмыкнул. Андрюша и дежурный следователь легко улыбнулись, но тут же придали лицам серьезное выражение.

– За чем, по вашему мнению, в ваш музей мог забраться вор? – спросила я.

– Любой наш экспонат…