Завещание мессера Марко (сборник)

Но султан не хотел уступать в щедрости. Он приказал скупить у городских купцов лучшие ткани и послал их на португальские корабли. Сайид Али написал в письме командору, что для капитанов эти ткани бедны, но пусть команда оденется в них в день прибытия к себе на родину. Королю он посылал еще огромный слоновый клык, отполированный и покрытый тонкой резьбой. В довершение португальцев бесплатно снабдили продовольствием и всем необходимым в пути.

Под восторженные крики матросов и звуки труб каравеллы с равевающимися флагами отплыли от гостеприимного берега Мелинди. На берегу тоже кричали, махали платками, били в барабаны и ревели в огромные султанские трубы. Множество лодок с улыбающимися гребцами сопровождали португальцев по всей гавани, до самого открытого моря.

Как только каравеллы преодолели первые мили на пути вдоль африканского берега, Васко да Гама послал кормчих посменно стоять вахту рядом с лоцманами из Мелинди, расспрашивать их и зарисовывать характерные изгибы берега, очертания мысов и бухт. Молодой падре Жоао Фигуэра, который вел дневник с самого отплытия из Лиссабона, снова по настоянию командора должен был записывать все необычайное, что случится во время плавания.

Корабли шли малым ходом, португальцы с трудом меняли курс, медленно ставили паруса. Иногда упускали ветер, не успев вовремя повернуть. Команды кораблей значительно поубавились. Немало матросов еще болело, особенно на «Сао-Рафаэле».

Командор вызвал на флагман Пауло и Николау Коэльо.

– На «Сао-Рафаэле» двадцать больных, почти некому ставить и убирать паруса. Я решил пожертвовать этим кораблем для успешного плавания остальных, – сказал он.

– Что ж, думаю, ваше решение правильное, командор, – преувеличенно бодро согласился Коэльо. – Мне самому такое приходило в голову, да я рассуждал, что надо бы пока подождать.

– Вам легко соглашаться, Коэльо, – с горечью возразил Пауло да Гама. – А я сроднился со своим «Сао-Рафаэлем». Сколько на нем пройдено и пережито! Корабль – мой второй дом.

– Ничего не поделаешь, брат, надо преодолеть разлуку с каравеллой, – произнес командор решительно. – Перевезем больных и здоровых, бомбарды и прочее снаряжение, пока погода спокойная. И тебе надо бы отдохнуть. Вижу я, Пауло, что тебе нездоровится.

Бросили якоря. С обреченного корабля перегрузили пряности, провизию, порох, ядра и матросское имущество. Сняли паруса, осторожно перенесли деревянную статую святого покровителя каравеллы. Пауло да Гама в последний раз поднялся на свой корабль. Он прошел по палубе, заглянул в трюм, где валялись мусор, доски, обрывки канатов, и, еще более угрюмый, покинул судно.

– Дурная примета – бросать целый корабль, – шептал боцман Алонсо. – Он еще живет, на нем ни течи, ни пробоины. И мачты на месте. Когда погибает брошенный, но годный для плавания корабль, он может прихватить с собой чьи-то души.

– Не приведи Христос, спаси нас и сохрани! – Матросы перекрестились и помрачнели, глядя как поджигают судно.

«Сао-Рафаэль» сожгли, а два других корабля, где увеличились команды, пошли быстрее. Когда плыли мимо Мозамбика, Васко да Гама решил поставить крест-«падрао» с надписью о принадлежности окрестных земель португальской короне.

Бросили якоря недалеко от знакомого островка, где когда-то силой забрали здешних лоцманов. Мозамбик был на этот раз скрыт завесой тропического ливня.

Несмотря на продолжавшийся проливной дождь, командор приказал во что бы то ни стало поставить «падрао». Поехали на трех лодках. С огромным трудом втащили столб на вершину холма, скользя и падая на глинистой почве. Пауло да Гама, руководивший этой работой, стоял на самом ветру. Надо было под дождем отслужить мессу. Патер Ковильянеш, промокший насквозь, едва бормотал молитвы. Крест на верхушке «падрао» никак не могли укрепить. Для этого дела следовало растопить свинец, а матросы под проливным дождем так и не сумели разжечь огонь. Командор велел возвращаться на корабль, отказавшись от попытки установить символ королевских владений.

– Плохо, дурная примета, – говорили между собой матросы. – Даже крест поставить не удалось.

– А кто возглавлял установку «падрао»? Пауло, брат командора, бывший капитан «Сао-Рафаэля». И без корабля остался, и «падрао» не установил… Плохо это все, друг ты мой, – сказал товарищу боцман Алонсо.

Через месяц каравеллы вошли в устье реки, где в прошлый раз, плывя на север, они сожгли вспомогательное судно «Сао-Михаэль». Тогда же поставили здесь «падрао» из мачты судна. Начали мирно торговать с местными дикарями, танцевали и веселились, но внезапно рассорились. Остов сгоревшего корабля так и стоял на берегу залива. Не тронут был и столб с крестом и надписью на верхушке.

Никто из негров не появлялся на этот раз. Это было очень досадно, потому что Васко да Гама предполагал раздобыть провизию. Направить отряд в глубь неизвестной и неприветливой земли он не решился.

Пришел рыжеватый жилистый Алонсо.