Завещание на любовь

Проходит еще какое-то время, в зал на секунду проникает свет из коридора кинотеатра — кто-то зашел. Волоски на шее встают дыбом, по телу проходит дрожь, спина покрывается ледяным потом. Поворачиваю голову в сторону выхода и вижу его.

Маркус стоит в метре от меня. Мне не нужен свет, чтобы узнать его массивный силуэт и очертания острых скул. Отблеск экрана на его лицо лишь удостоверяет меня в том, что это Маркус. Его глаза светятся в темном помещении и прожигают меня, как два лазера. Ноздри раздуваются, и из них словно идет пар. Взгляд мечется от наших с Джо сплетенных рук к моему лицу. От его выражения лица весь мир останавливается и затихает. Кровь громко стучит в ушах. Губы приоткрываются в немом вопросе: это галлюцинация или реальность?

Вопрос отпадает после того, как Маркус молниеносно приближается и, крепко схватив за плечо, поднимает меня на ноги. Ведро с попкорном и стакан содовой падают на пол. Я взвизгиваю и отпрыгиваю от получившейся грязи. Джо рывком поднимается со своего места и пытается разглядеть неожиданного гостя. Все зрители в зале смотрят на нас, но я не шевелюсь и жду ответа от Маркуса. Мужчина оскаливается, как кровожадный лев, кажется, что он сейчас набросится на Джо. Что на него нашло? Тело подсказывает мне, и я кладу ладонь на грудь Маркуса. Мужчины переводит взгляд на меня, наши глаза встречаются, и его дыхание приходит в норму.

— Скажи парню, что у тебя срочные дела, — шепчет он напряженным голосом. Открываю рот, чтобы возразить, но Маркус прерывает меня: — Не возражай. Пожалуйста.

Я неуверенно киваю и выполняю его просьбу. Джо поглядывает на Маркуса и на то, как он меня держит, и хмурится. Судя по тому, как я боялась прикоснуться к парню, у меня уже должен случиться сердечный приступ. Чувство вины начинает покалывать меня изнутри, но мозг не работает.

— Точно все будет нормально? — переспрашивает Джо.

— Да, — киваю я. — Прости, что так получилось.

Маркус не дает нам попрощаться и утаскивает меня за собой. Я беру одежду из гардероба, быстро накидываю пальто и выхожу на парковку. Ледяной ветер развевает волосы и окончательно уносит все мысли из головы. Делаю глубокий вдох и залезаю в автомобиль. Маркус выглядит взвинченным и отстраненным, я почти слышу, как в его голове происходят мыслительные процессы. Никто умереть не мог, обеднеть я не могла, так что трагедии точно никакой не произошло. Значит, волноваться мне не о чем. Надеюсь. Мужчина заводит пикап, и мы уезжаем в горы.

* * *

Как только автомобиль тормозит, Маркус выпрыгивает из него, подбегает к моей двери, практически вытаскивает меня и тащит в дом. Прямо в обуви и в верхней одежде мы поднимаемся на второй этаж. Несколько раз я чуть не падаю лицом на лестницу, но Маркус удерживает меня. Останавливается он только в своем кабинете. Из ящика достает ручку и чековую книжку и говорит:

— Ты должна уехать.

Весь шаткий мир, который построился вокруг меня за короткое пребывание в доме Маркуса, рушится. Я ждала чего угодно, но точно не этого. Вновь, едва ощутив вкус жизни, я опускаюсь во тьму. Слезы собираются в уголках глаз и готовятся сползти по лицу.

— Нет, — мой голос такой же шаткий, как мои возможности остаться здесь. Откашливаюсь и произношу: — Я никуда не поеду. Мне здесь нравится.

«И мне нравишься ты,» — застревает в горле.

Маркус стискивает края стола так сильно, что костяшки белеют. Я подхожу к нему и кладу руку на его плечо, сжимая и требуя, чтобы он развернулся. Довольно! Мне надоело его странное поведение, а от перемен в его настроении моя голова скоро взорвется. Маркус опускает голову, его спина часто вздымается.

— Большую часть времени ты добр, — продолжаю я. — Ты понимаешь меня, знаешь, какого жить среди таких, как мои родители. Я всю жизнь мечтала оттуда вырваться, как это сделал ты, но я оказалась слабой.

Мужчина вздрагивает, словно я чем-то его уколола. Кажется, я на верном пути. Если придется, готова умолять его оставить меня в Джексоне. Маркус резко разворачивается ко мне лицом, немного сутулясь, чтобы наши глаза были почти на одном уровне. Его дыхание — горячее и приятное — щекочет мое лицо, и в блаженстве я опускаю веки.

— Я был трусом, раз сбежал, — шепчет он.

Одинокая слеза скатывается по щеке, я смахиваю ее и, всхлипнув, спрашиваю:

— Почему ты меня гонишь? Мое происхождение настолько противно тебе? Я настолько противна тебе?

Маркус обхватывает мои щеки ладонями и поднимает мое лицо, заставляя смотреть на него. Глаза мужчины сверкают и чаруют, вводя меня в транс. Мой взгляд невольно падает на его губы, и мой жест не проходит мимо него. Маркус облизывается — у меня перехватывает дыхание, потому что понимаю, что у меня появилось дикое желание. Всем своим существом я хочу поцеловать его. Маркус проводит костяшками от моей левой скулы до уголка губ и шепчет:

— Все совсем наоборот, Мередит.

Я вопросительно свожу брови на переносице. Маркус продолжает поглаживать мое лицо, все тело пылает от наслаждения. Это кажется так правильно, но при этом такие действия — табу. Из-за нашего общего прошлого, из-за разницы в возрасте.