Завещание ночи

Наверое, нужно было его как-то поблагодарить, но мне, честное слово, было не до этого. Я сделал еще шаг вперед, и расстояние между нами стало вполне приемлемым для точного выстрела из арбалета — правда, без наручников на запястьях.

— Я ждал, когда ты придешь сюда, — сказал он. — Я хотел, чтобы ты пришел. Хотел и боялся, но хотел все-таки больше. Игра, начавшаяся две тысячи лет назад, завершается. Согласись, что без противников играть скучно.

Мы уже встречались с тобой, Ким, очень давно, в Городе Столбов, Иуну… Тогда ты был совсем другим, хотя звали тебя похоже — Кеми… Ты был мастером мечного боя и стрелком из лука. И наемником.

(Вообще-то я уже не первый раз слышал эти сказки — когда-то у меня была подружка-астролог, утверждавшая, что в прошлой жизни я жил в джунглях Африки и был негритянкой. Поэтому откровения Хромца я воспринял спокойно и не преминул продвинуться еще немного вперед).

— Итеру выбрали Кеми как оружие против меня, — продолжал между тем Хромец. — Они не могли убивать сами… предпочитали действовать чужими руками… как и сейчас. Старик Лопухин тоже ведь послал тебя, Ким, мой мальчик… Ничего не переменилось за две тысячи лет.

Кеми было сказано, что он должен поразить меня в точку, на два пальца отстоящую от переносицы. Ему дали стрелу — Жало Змеи. И ему заплатили, заплатили несметными сокровищами, но он не успел ими воспользоваться.

Голос его окреп и загрохотал под потолком подземного зала.

— Я убил его, Ким! Это оказалось несложно! Я похитил его возлюбленную и предложил ему прийти за ней в сады Тот-Амон, одному и без оружия. И, когда он пришел, девушка ударила его ножом в спину, потому что к тому времени она была уже мертва, а в ее теле сидел суккуб, подчинявшийся мне! Но Итеру оказались хитрее, чем я думал. Пока я разбирался со своим неудачливым убийцей, они выкрали у меня Чашу. И мне пришлось искать ее, долго, очень долго, искать повсюду…

Я искал ее две тысячи лет! И везде я встречал одних и тех же людишек. Ли Цюань возродился в Чоодур-ооле, старом ламе из тувинского дацана, отдавшем Чашу археологу… Мороз был со мною в перуанском походе, когда отряды Писарро грабили империю инков… Старик Лопухин… его внук… многие другие… сколько раз я встречал их под разными обличьями и разными именами… Итеру учили, что время циклично. Что было, то будет, что будет, всплывет из глубин прошедшего. Вселенная — механический ящик с заводными куклами. Одни и те же люди играют одни и те же роли. Бесконечное вращение, змея, кусающая себя за хвост… Итеру были рыцарями Вечной Шарманки.

Чаша — ключ от ворот мира. Владеющий ее силой может разомкнуть круг. Время изменит свой ход, и в мир вернется Ночь. Конец циклов. Заводные куклы разбираются и сдаются в металлолом, механический ящик убирают в чулан. Представление окончено. Вот что есть приход Ночи.

И ты можешь помочь мне, Ким. Ты, мой вечный противник, ты, кого бессмертные кукольники, не спросясь, отправили в бесконечную погоню сквозь века, ты, бессчетное число раз пытавшийся убить меня и погибавший сам, ты можешь помочь мне в исполнении предначертанного. И, если ты поможешь мне, ты будешь вознагражден.

— То же ты обещал Чэнь Тану, — сказал я, прилаживая арбалет поудобней. — И старику Лопухину. Мы зря теряем время… Последний раз спрашиваю: где Наташа?

Он не ответил, и я тут же понял, что время мы теряли все-таки не зря. Потому что откуда-то из-под металлического куба вверх ударил столб прозрачного пламени, а в руках у Хромца оказалась переливающаяся всеми цветами радуги Чаша — я с трудом узнал в ее странных очертаниях бывший невзрачный Грааль.

— Полночь! — загрохотал под сводами зала нечеловеческий голос.

— Полночь, смертный! Ты проиграл — могущество Вселенной принадлежит мне!

Я вздохнул и нажал крючок. Нефритовый Змей дернулся у меня в руках, запела тетива, и тяжелая толстая стрела с коротким свистом пролетела высоко над левым плечом Хромца. Она не причинила ему никакого вреда, но он в страхе заслонился обеими руками, и Чашу со звоном выбило из его пальцев. Секунду Хромец стоял неподвижно, потом опустил руки и засмеялся. На этот раз он смеялся тихо, словно сам не верил, что остался жив, и у меня от этого его тихого смеха мороз прошел по коже. Я тоже не успел еще осознать, что упустил свой единственный шанс, что теперь впереди у меня только смерть — более или менее мучительная, вот и вся разница, — просто стоял и смотрел, как он смеется. Потом я выпустил арбалет из внезапно занывших рук, и он с грохотом упал на пол.