Завещание ночи. Переработанное издание

— Не знаю, — ответил я. — Взяло да и получилось. Не все ли равно теперь, как?

Я протянул к ней руки и обнял за плечи. В этот момент дверь за моей спиной распахнулась, и гортанный голос Саганяна спросил:

— Не наворковались, голубочки? Ким, у меня сейчас пятиминутка, это как минимум на час, так я просто хотел напомнить, что теперь с тебя два коньяка.

— Ящик! — рявкнул я. — Только исчезни!

— Жестокосердия позорный образец, — прокомментировал Саганян, и дверь закрылась.

Я попытался привлечь Наташу к себе, но она отстранилась.

— Ким, — тихо произнесла она, — и что теперь будет? Я пожал плечами.

— Все. Теперь будет все. Проклятия больше не существует. Мы свободны. Она отступила на шаг.

— Но ты же… ты же убил того человека… Это же преступление, Ким…

— Послушай, — сказал я терпеливо. — Я сам толком не понимаю, как мне удалось это сделать. Физически я его и пальцем не тронул. Ну, то есть я стрелял в него и не попал. Но потом я разбил Череп, разрушил Триаду, и вот это-то, мне кажется, его и погубило. Помнишь, в пророчестве было сказано, что Хромец погибнет, если только змея ужалит его в третий глаз? Так вот, когда Череп разбился, один его осколок попал Хромцу в лоб. И после этого Хромец умер. Я понимаю, что все это очень сложно объяснить, но там было столько всего необъяснимого.

— А Димка? — спросила она. — С ним что случилось?

— Димка… Он один поехал на встречу с Хромцом, повез ему Чашу в обмен на твою жизнь. Запер меня в квартире, а сам поехал, даже Дария не взял. Дурак, прости Господи…

— Он смелый, — сказала Наташа. — Настоящий рыцарь.

— Тебе видней… Как он?

— Ничего, сейчас уже лучше. В сознании, даже улыбается иногда.

— К нему можно?

— Вообще-то он уснул. Вот когда проснется…

— В таком случае я поеду домой, — решительно сказал я. — Мне тоже необходимо отдохнуть и привести себя в порядок… — тут я запнулся и посмотрел на Наташу.

— Да, конечно, — кивнула она. — Конечно, поезжай… Устал, наверное?

— А ты? — спросил я, понимая, что уж этого-то делать не стоило ни в коем случае. Не спрашивать надо было, а брать за руку и вести за собой. Домой, в Крым, в церковь венчаться… Это было утро моей победы, а победители не спрашивают, они действуют. Все это я подумал и спросил. — А ты… разве ты со мной не поедешь?

Наташа улыбнулась — кротко и чуть виновато, — и у меня заболело сердце.

— А как же Дима, Ким?

И снова у меня был шанс все исправить — сказать, что с Димой останется его мама, что за него головой отвечает Саганян, да мало ли что можно было сказать и увести свою девушку за собой. Но вместо всего этого я довольно глупым образом поскреб переносицу и сочувственным голосом произнес:

— Да, действительно, как же Дима… Ну ладно, до встречи.

Повернулся и пошел по длинному зеленому коридору, понимая, что совершил самую страшную ошибку в своей жизни. Что утро моей самой большой победы закончилось сокрушительным поражением. Что я сам, своими руками разрушаю то, что никогда уже не восстановится. Понимая это, я дошел до холла и вызвал лифт. Постоял на пороге — еще не поздно было вернуться — и вошел в кабину.

Выйдя на улицу, я обнаружил, что мир вновь стал цветным и объемным. Раннее июньское солнце загоралось в серебристых окошках Склифа. Я с треском застегнул молнию на куртке, сунул руки в карманы и зашагал по чистой и пустынной утренней улице.

— Эй, рейнджер, — окликнули меня сзади.

Я оглянулся. За мной вдоль кромки тротуара медленно полз давешний белый «жигуленок».

— Садись, подвезу, — сказала Вика, высовываясь из окна. Я покачал головой.

— Зачем ты меня ждала?

— Поговорить надо. Как друг-то твой?

— Лучше всех, — повторил я характеристику Саганяна. — О чем разговаривать будем, Виктория?

Она заглушила мотор, вылезла из машины и картинно оперлась на дверцу. Закурила.

— Еще раз назовешь меня Викторией — получишь в глаз. Я тут все про Чашу думаю. Если мой наниматель убил людей Пузяры, а ты убил его… получается, Чаша теперь у тебя?

— Без комментариев, — сказал я.

— Значит, у тебя, — удовлетворенно протянула она. — Не стану парить тебе мозг по поводу того, что ты обещал ее мне в обмен на Нефритового Змея. Хотя, может быть, ты до сих пор хочешь мне ее отдать?

Я покачал головой.

— Нет, не хочу.

— Почему-то я так и думала. Но мы же можем попробовать ее продать, Ким! Если лысый предлагал за нее целую комнату золота, значит, она должна стоить миллионы! Главное, знать, кому ее предложить…

— И что, ты знаешь?

Вика кокетливо улыбнулась.

— Ну, у меня есть связи… В Европе, в Штатах. Я могла бы прощупать почву. Деньги — пополам. Это было бы честно!

Я подумал.

— Вот что, Вика. Я не спал двое суток и устал, как собака. Давай встретимся завтра за чашечкой кофе и поговорим об этом еще раз.

— Но хотя бы скажи мне — Чаша у тебя?

— Без комментариев, — повторил я. — Позвони мне завтра.

— Подонок, — с чувством сказала Вика, выплюнула сигарету и села в машину.

Белый «жигуленок» натужно взревел мотором, пронесся мимо меня и скрылся в конце улицы. Я усмехнулся и пошел вслед за ним.