Завещание предков

  Проснулся днём. Сутки, наверно, проспал. Побрёл приготовить поесть. Из продуктов в доме только картошка и макароны. Остальное выгреб с собой в прошлый раз. В магазин схожу потом, на данный момент обойдусь жареной картошкой без хлеба.

  Пока ел, смотрел по телевизору новости. В углу экрана увидел время и дату. Чуть не упал со стула. Я спал два дня! Обалдеть. Потом увидел такое...

  Через десять минут мчался по лесу. В груди бешено колотилось сердце, а в голове билась одна мысль: "Успеть, только бы успеть". Плевать на хлещущие по лицу ветки, надо успеть. Четыре километра по лесу пролетел как на крыльях.

  Лес вдруг кончился.

  Поразила открывшаяся картина. Широкая просека начиналась у опушки, где раньше стояло древо. А посередине поляны, большой бульдозер разравнивал возвышенность, на котором стоял дуб. Стоял. Само древо уже раскряжеванное лежало на краю просеки.

  Грудь сжало болью и тоской.

  Вот значит, почему леший имел такой вид. Он не сказал до свидания, он сказал - прощай. А я не понял. Зачем он привёл меня к древу и возвратил домой? Зачем? Кто меня тут ждёт? Кто? Тут у меня никого не осталось. Бывшая жена меня и не вспоминает, дочь видеть не хочет. Родители погибли, а других родных нет. А там...

  Там друзья, с которыми я лил кровь. Я хочу остаться с ними.

  - Что же вы наделали, люди?

  - Эй, тут находиться нельзя. Эй, ты меня слышишь?

  Одетый в желтый жилет и каску рабочий подошёл ко мне.

  - Что же вы наделали?

  Он посмотрел на то место, где работал бульдозер, и сказал:

  - Да, жаль. Такое дерево спилили. Наверно лет пятьсот стояло.

  - Больше, больше оно стояло. Что же вы наделали? - Ком в горле разростался.

  Рабочий подтолкнул меня к лесу.

  - Ты, иди, не мешай. Тут газопровод пойдёт. К вам в посёлок и тянут его.

  Я повернулся и побрёл назад. Сердце забивало болью.

  Остановился, прислонившись к толстой берёзе. Боль чуть отпустила, как будто дерево забрало часть её.

  С удивлением понял, что я вышел на место, где стояла деревня Заимка.

  Ничего не осталось, нет даже намёка на то, что тут когда-то была большая деревня. Всё забрал лес. На месте, где стояли когда-то дома, росли молодые сосны. Бывшие огороды густо заросли березняком, а на еле заметной дороге торчали молодые осинки.

  Вот так. Ушёл человек из деревни - не стало деревни. Всё забрал, или возвратил себе лес. От этой мысли стало ещё горше.

  Что делать? Найти другого лешего и попросить вернуть меня назад, в то время? А вернёт ли?

  Долго бродил по лесу. Всё искал другие древа. Тщетно. Найти может можно, если долго искать, но туда ли я попаду?

  К посёлку вышел уже вечером. Зашел домой, взял деньги и пошел в магазин.

  На столе, среди пустых бутылок, старый будильник, с треснувшим пополам стеклом. Обе стрелки, часовая и минутная смотрели вниз. Не время показывают, а моё состояние.

  Водка кончилась, а забыться не смог. Не брала меня она. Половина стакана, и всё. На дне стакана осталась вся моя горькая жизнь.

  Перевёл взгляд в окно. А там...

  Лица тех, кто остался там, далеко в прошлом. Демьян, Кубин, Борис Велесов, Иван Бравый, Садов и Макар Степанович Лисин, Николай Александрович Ефпатин по прозвищу Коловрат...

  Они смотрели на меня, а я на них. Грудь сжимает тоской.

  Господи, за что?

  В окне отражается лицо Кубина. Он улыбается, показывая вокруг себя.

  - Славные предки у нас с тобой, Володя.

  - Да, славные. Мои предки, и твои, Власыч.

  Улыбается Лада:

  - Ты должен вернуться. В свой дом. Тебя ждут.

  Я дома. Но кто, кто меня тут ждет? Нет никого. Я один. По-прежнему.

  Ефпатин, с рваным шрамом на лице, произносит:

  - Дело надо делать по совести. По совести землю защищать.

  Ты прав, легендарный герой.

  Серьёзное лицо Бориса Велесова:

  - Я вой. Мой отец вой и дед, все мои пращуры вои были.

  Да, я вой. Всегда им был. Теперь я знаю всех моих предков, и не только до седьмого колена, всех.

  Старое, всё в мелких морщинах, лицо бабушки Мяги.

  - Через Смородину-реку перейдёт только мёртвый. А если через неё захочет перейти живой, вмиг мёртвым станет. Но увидеть Смородину можно и живому. Надо только пролить каплю крови нежити в воду любой реки. И эта река станет рекой Смородиной.

  - Сказки это всё, баба Мяга, сказки, - говорил я тогда, во сне.

  Я вздрогнул, поняв. Значит, вот что произошло на реке Линде! Моя кровь, попала в воду и превратила её в сказочную реку Смородину. Я же был нерождённым. Нежитью. А монгол окунулся в неё и превратился в мумию.

  Вот так дела!

  А Мяга из окна, с улыбкой, грозит мне пальцем:

  - Делай всё с любовью. Даже с врагом сражайся с любовью. Не давай заменить в себе любовь на ненависть. Ненависть разрушает. Любовь созидает. Пусть будет ярость, но никак не ненависть. Помни об этом.

  Помню. Всегда буду помнить.

  - Вернись. Вернись живым, боярин. - В окне отразилось грустное лицо Софьи Гориной.

  Эх, Софьюшка, я вернулся, только не туда куда хотел.

  - История жестока, мой друг. - Эти слова заставили меня вздрогнуть. Из окна на меня внимательно смотрел протоиерей Григорий. - То, что уже вписано в книгу событий, уже не изменить.

  Его глаза буквально буравили меня, отчего по спине прошла холодная волна. Хмель, что оставался вылетел из меня в один выдох.