Завещание профессора Яворского. Плата по старым долгам

До клуба добирались около получаса - центр города и магистральный Городокский проспект были запружены машинами, пробки образовались у каждого светофора. За всю дорогу не было произнесено ни слова, каждый думал о своем. Леонид курил, чему Олег подивился. За многие годы их знакомства он видел Леонида с сигаретой считанные разы, в основном после праздничных, дружеских застолий, когда за компанию балуются табачком и не курящие. А тут сигарета без видимой причины, да еще в до отказа заполненном салоне автомобиля. Полина недовольно морщилась, рукой отгоняла дым, украдкой косясь на сидящего по другую ее руку Олега - не замечает ли ее недовольство? Олег делал вид, что не замечает, смотрел в окно на разноцветие огней вечерних улиц, но думал о том, что Леонид и Полина никогда не считались друг с другом, а лишь заботились, чтобы их союз выглядел внешне пристойно.

Леонид не скупился на ее туалеты, дорогие украшения, а Полина безропотно устраивала приемы, банкеты для нужных Леониду и неприятных ей людей, мирилась со сплетнями, что о ней распространяли, огорчалась, но не протестовала, когда эти люди совращали ее воспитанницу. Зато без зазрения совести наставляла мужу рога, да и он, очевидно, не оставался у нее в долгу. Вряд ли они объяснялись по этому поводу: ни он, ни она не привыкли каяться, свои поступки всегда считали единственно правильными, не подлежащими критике, что не могло способствовать взаимопониманию, доверительности. Этим, должно быть, объясняется их отношение к Мирославе, которую они удерживают при себе не только потому, что привязались к ней, но главным образом потому, что ее присутствие заставляет сдерживаться, сглаживает острые углы, что все же лучше бесконечных ссор, мелочных разборок, непонятных и неприятных обид.

27

Клуб объединения подавлял своими размерами, обилием мрамора, хрустальных люстр, просторами вестибюлей, залов, невесть для чего предназначенных - в них терялись организованные Фондом выставки работ местных художников, ваятелей, резчиков по дереву, чеканщиков, а люди чувствовали себя неуютно. Приглашенная публика отличалась степенностью, возрастом более близким к пожилому, чем к среднему, строгостью костюмов, платьев, причесок у одних и умеренной экстравагантностью у других - в основном людей творческих профессий. Устроители угадывались по озабоченным лицам, нервозности - начало презентации непозволительно затягивалось.

Леонида и Полину окружила толпа взволнованных людей, которые заговорили разом, перебивая друг друга, а затем, подхватив под руки, увлекли их в разные стороны. Олег остался с Мирославой и в который раз подивился ее неузнаваемости: притихшая, казалось бы умиротворенная, она с неопределенной и как бы предназначенной всем улыбкой разглядывала зал, томящуюся в ожидании публику, снующих распорядителей, ни на ком не задерживая взгляда. Но вот обернулась к Олегу, улыбнулась мягче, и как-то очень просто, словно делала это не раз, взяла его под руку, сказала полувопросительно:

- Идемте, посмотрим работы вышивальщиц.

Они пересекли зал, затем вышли в коридор, который привел их еще в один зал. Мирослава то и дело здоровалась со знакомыми, обменивалась иными из них короткими репликами, но не останавливалась ни с кем, как бы подчеркивая, что занята своим кавалером, которого не может оставить ни на миг. Олег тоже встретил знакомых - полную даму в летах с легкомысленно взбитыми кудряшками крашенных волос, которая когда-то работала ответственным секретарем общества "Знание", и худосочную женщину с птичьим лицом - в прошлом, а может быть и в настоящем, директора этнографического музея. Обе дамы приветливо улыбнулись ему: толстуха во весь рот, а директриса только уголками губ. Олег любезно раскланялся с обеими.

На него и Мирославу обращали внимание все, их провожали любопытными взглядами, а кое-кто даже перешептывался им вслед. Мирослава, казалось, не замечала этих взглядов, полушепота и не спешила уйти с глаз любопытствующих. Олег подумал, что она демонстрирует себя в паре с ним в расчете то ли досадить кому-то, то ли заявить таким образом о своей независимости, праве на выбор.

- Не обращайте на них внимания, - словно угадав его мысли, сказала девушка. - Им скучно, а тут хоть какое-то развлечение. Пусть почешут языки на наш счет.

- Неужто мы производим предосудительное впечатление?

- Такое впечатление произвожу я. В приличном обществе должна быть, как минимум, одна неприличная особа, которая своим присутствием возвышала бы членов этого общества в собственных глазах. Величина, как известно, познается в сравнении.

- Считаете себя неприличной?

- Так считают они. Уже мой статус великовозрастной воспитанницы довольно молодых воспитателей вызывает многозначительные ухмылки. Еще недавно я танцевала в эстрадном ансамбле и не всегда в самых скромных нарядах, что также не требует комментариев. Не считаю зазорным появляться в общественных местах с мужчинами, о характере отношений с которыми можно думать что угодно. До середины сегодняшнего дня курила. Люблю и пью шампанское... Вы следите за ходом их мыслей?