Завещание профессора Яворского. Плата по старым долгам

- Мы с лейтенантом Кленовым сегодня все городские больницы объехали, а в доме отдыха "Заря" и в войсковой части, что на Воздушной - там есть медсанчасть - еще вчера побывали. По регистрации за 28-ое и 29-ое числа смотрели. Нигде такой случай не отмечен.

- Ничего не понимаю! - Галина обхватила руками голову и так сидела с полминуты, потом посмотрела на Бессараба. - Михаил Ильич, а вы что-нибудь понимаете?

- Нет... Да что я! Перед обедом, когда мы с Кленовым вернулись в райотдел ни с чем, старший лейтенант Мандзюк вот так же, как и вы сейчас, за голову взялся.

- Мандзюк?! - едва не подскочила Галина.

Это нельзя было так оставить. Какими бы соображениями не руководствовался Алексей Мандзюк, он не имел права морочить голову ей, инспектору городского Управления милиции. И тасовать факты по своему усмотрению, вуалируя одни и выпячивая другие, тоже не имел права. И если утром Галина еще раздумывала над тем, жаловаться или не жаловаться на него, то после разговора с Бессарабом, твердо решила доложить руководству отдела о более чем странном поведении старшего лейтенанта Мандзюка.

Подполковник Билякевич был в Киеве на совещании, майор Уфимцев болел. Из руководителей отдела на месте оставался только капитан Ляшенко, к которому Галина обратилась не без колебаний. Она почти не сомневалась, что он высмеет ее подозрения - ему только повод дай! - либо посчитает это дело не заслуживающим внимания. К тому же Ляшенко был давнишним приятелем Мандзюка и стоило крепко подумать, прежде чем обращаться к нему по такому поводу. Было еще одно обстоятельство, которое смущало Галину всякий раз, когда приходилось обращаться по тому или иному вопросу к капитану Ляшенко.

В свое время она была влюблена в Валентина Ляшенко, как влюблялась до этого поочередно в киноактера Олега Янковского, космонавта Шаталова, доцента кафедры судебной медицины Сторожука. К счастью (а может, к сожалению), девичья влюбленность не долговечна и уже через год-полтора, за которые старший лейтенант Ляшенко не удосужился раскрыть ее тайну (сыщик, называется!), Галина не то, чтобы разочаровалась, а как бы взглянула на него другими глазами. Она уже не розовела от ляшенковских комплиментов, любезностей (он расточал их не только ей!); перестала восхищаться его элегантностью (угрозыск - не дом моделей!); не спешила умиляться его остроумным шуточкам (не всегда уместным и чаще всего небезобидным), а его покровительственно-фамильярное отношение к ней - в ту пору уже студентке-заочнице, призеру областных соревнований по легкой атлетике даже раздражало (с его легкой руки чуть ли не все сотрудники городского Управления называли ее не иначе как Галочкой). При этом, она отдавала ему должное: умен, находчив, умеет быть сдержанным, корректным (это последнее качество, по мнению Галины, Валентин заимствовал у начальника отдела). Тем не менее, встречи с ним уже не волновали ее.

Но потом случилось, что Ляшенко уехал в длительную спецкомандировку, и в отделе разом стало тихо, и как-то неуютно. Когда же он вернулся (уже в звании капитана и ранге начальника отделения), все пошло по-прежнему. Впрочем, Валентин Георгиевич - отныне его надо было величать так - стал менее категоричен в своих суждениях, оценках и, пожалуй, мягче в отношениях с товарищами.

А еще спустя год Галина встретила его в оперном театре с очень красивой, но высокомерной женщиной, которую знала как ведущую телевизионной передачи "Новости киноэкрана". Ляшенко растерялся, но затем любезно раскланялся с Галиной и даже представил ее теледаме. Но представил так, что Галина едва не сгорела со стыда: "Это наша Галочка, о которой я тебе рассказывал".

Теледама окинула Галину бесцеремонным взглядом, профессионально улыбнулась, сказала снисходительно:

- Милая девочка. Только очень худенькая. Вам надо поправиться, Галочка, килограмма на три, не больше.

Галина тут же возненавидела и ее, и его. Но с теледамой было проще: она выключала телевизор, как только начиналась передача "Новости телеэкрана", а вот Ляшенко выключить не могла - куда денешься от сотрудника!

Работа же, как известно, есть работа; и как-то случилось, что Ляшенко оградил Галину от крупной неприятности (она несвоевременно отправила подготовленный им важный документ); более того - получил заработанный ею выговор. Когда же она, вдосталь наревевшись, собралась духом, пошла к начальнику отдела и покаялась, подполковник Билякевич не отменил свое решение: "Ему этот выговор полезнее, чем вам". Из чего Галина заключила, что Ляшенко вовсе не любимчик шефа, как считала до этого, и ему видимо попадает не меньше, чем другим сотрудникам.

Она решила взглянуть на Ляшенко без предвзятости и уже вскоре отметила, что он грамотный, толковый юрист, хороший аналитик, что для оперативного работника немаловажно, и товарищ в общем-то неплохой.

Тем не менее, Галина не была уверена, что Валентин Георгиевич отнесется серьезно к ее докладу. Но иного выхода у нее не было.