Завещание рыцаря

Англичанин метнул быстрый взгляд на свою руку. Кровь уже не капала, а несколькими струйками бежала из-под рукава, струилась по перчатке. Вдали послышался какой-то странный звон - будто звонил колокол часовни Святого Джорджа. Фигура рыцаря-схизматика как-то непонятно колебалась, словно он и впрямь был всего лишь призраком. Губы стали непослушными, онемелыми, но сэр Энтони успел прошептать:

- Не надо мне помощи твоей… уходи, а умереть я могу и сам…

После чего тяжело рухнул в пыль на площади.

…Он пришёл в себя, когда вокруг было темно. Ни тяжести доспеха, ни сухого ветра, ни живых звуков - ничего не было, только душная темнота. Юный рыцарь никогда ничего не боялся, но сейчас понял - его похоронили заживо! Сэр Энтони вскинулся и закричал…

Скрипнула дверь - и наваждение растаяло. Он лежал на полу в тёмной хижине, укрытый плащом - и в отсветах костра, упавших с улицы, увидел рядом своё оружие, доспехи - а в дверном проёме - русского рыцаря, который стоял, опершись руками о косяки и с добродушной улыбкой смотрел на него.

- В себя пришёл - и славно, - сказал русский, - а сейчас есть будем. Голодный?

Энтони покосился на своё плечо. Оно было умело забинтовано льняной тряпкой и почти не болело. Англичанин вздохнул и признался:

- Очень.

ГЛАВА 22.

Уверен, что никого из вас не обламывали так, как обломали нас в Татариново. Мы вступили в это большое село, протянувшееся по берегу Цны, чуть ли не парадным маршем; будь у нас с собой сапожный крем, я бы надраил "гриндерсы". Такие надежды были у нас связаны с этим селом…

Насколько мне было известно, когда собирают разные там сказания и предания - опрашивают всяких бабулек и дедулек, об этом и Олег Никитович говорил.Я почему-то был совершенно уверен, что мы отыщем подходящую кандидатуру, оперативно устроимся к ней на ночлег, и престарелый житель (жительница), поставив перед нами сковороду жареной картошки и подперев щёку рукой, ночь напролёт будет рассказывать нам легенды родного края, в которых мы и найдём неоспоримое подтверждение нашим теоретическим выкладкам.

Бабули и дедули в селе, конечно же, были. Но уж больно какие-то деловитые, непохожие на хранительниц фольклорной мудрости. Правда, четвёртая по счёту уделила нам минутку и посоветовала, что, мол, "если это по исторической части - сходите-ка вы в школу, там найдёте учителя по географии Анатолия Борисовича, он вас, если захотите, в краеведческий музей сводит и расскажет, чего вам там нужно."

Мы двинулись к школе. Оставалась ещё надежда, что учитель проработал тут лет пятьдесят, он окажется мудрым старичком - возможно даже последним хранителем бережно записанных преданий и легенд…

…- Какая, к чёрту, школа летом? - поинтересовался у меня Энтони, когда мы, вывесив от жары языки на плечо, вошли под тень берёзовой аллеи, в конце которой виднелось двухэтажное здание, вполне солидное для сельской школы.

- Июнь, - коротко пояснил я. - Практика.

- Эй, а ты? - неожиданно прищурился Энтони.

- Я забил, - так же коротко ответил я на школьном жаргоне - Энтони, как ни странно, понял.

Школа была в своём обычном летнем состоянии, которое всегда выводит меня из равновесия. Мне почему-то грустно и неприятно видеть всё это - парты и столы пирамидой в коридоре, полосы побелки на полу, стопки портретов вдоль стен, кучи карт на подоконниках, пустые классы. Не могу объяснить - просто так чувствую.