Завещание старого вора

Майор знал, что у Глеба Серебрякова была весьма непростая судьба. Прежде чем стать адвокатом, он несколько лет проработал в Московском уголовном розыске. А вдруг это месть бандитов за те дела, с которыми он не справился и его подзащитные получили большие сроки? Чтобы разобраться с этим, придется поднять все дела и выявить те, которые вызывают наибольшее сомнение.

Преступников было несколько, как минимум двое. Один вряд ли сумел бы справиться с двумя взрослыми людьми, особенно с хозяином дома, который был физически развитым человеком.

Майор Бережной аккуратно положил карты на место.

– Что вы скажете об этих убийствах, товарищ майор? – спросил капитан Полуянов. – На моей памяти такое впервые, чтобы убили адвоката, да еще и карты ему положили.

– На моей памяти такое тоже впервые, – невесело буркнул майор.

Ефим Григорьевич наклонился и некоторое время изучал веревку, каковой был связан Серебряков. Пеньковая, самая что ни на есть обычная. Такая продается в любой лавчонке. Тоже не самая большая зацепка.

– Узнавали, кто за стеной живет? – спросил Бережной у Полуянова.

– Полина Яковлевна Ларионова, одинокая старушка лет семидесяти. Мы с ней уже беседовали.

– Загляну и я. Сам поговорю с ней.

Ефим Григорьевич вышел из квартиры и негромко постучал в соседнюю дверь. По ту сторону порога раздались старческие шаркающие шаги: хозяйка не спала.

Затем прозвучал глуховатый женский голос:

– Кто там?

– Это майор Бережной из уголовного розыска. Откройте, пожалуйста. Мне нужно задать вам несколько вопросов.

В квартире установилась затяжная тишина. Старушка всерьез была озабочена собственной безопасностью. Когда любопытство все-таки взяло верх над благоразумием, майор услышал звук сброшенной металлической цепочки. Дверь слегка приоткрылась. В полутемном проеме, освещенном слабой лампочкой, он разглядел старушечью седую голову со сморщенным лицом и крупным пористым носом. В глазах непосредственность, замешенная на детском любопытстве.

Бережной продемонстрировал удостоверение сотрудника уголовного розыска и широко улыбнулся для пущей убедительности, чем окончательно расположил к себе старушку, а потом бодро произнес:

– Темно тут у вас. Я чуть лоб не расшиб.

– Мы бы и рады, чтобы горело поярче, да лампочек других нет нигде. Проходите.

Дверь широко отворилась. Так всегда поступают радушные хозяева, встречающие желанного гостя.

Внутри квартиры царила опрятная неброская беднота. На окнах висели занавески, выцветшие от времени, через которые просматривалась луна, вышедшая из плена облаков. В какой-то момент Бережному показалось, что своим светом она может прожечь старенькую ткань. В комнатке стояла обшарпанная мебель, пережившая не одну смену хозяев. На вешалке в виде загнутых кверху металлических крючочков висела обветшавшая, изрядно облезшая верхняя одежда, выглядевшая такой же доисторической, как и сама хозяйка.

Помещение давно не проветривалось. Затхлый воздух буквально пробирал до кишок.

– Располагайтесь. – Старушка показала на крепкий стул с изогнутой спинкой, и майор Бережной сел на него. – Так что вы хотели узнать?

– Как вас, простите, величать?

– Нина Гавриловна.

– Нина Гавриловна, вы знаете, что произошло в соседней квартире?

– Ой, да как же мне не знать-то! – заявила старушка и с какой-то горестной готовностью всплеснула руками. – Это надо же такому случиться! Со мной уже беседовал ваш молодой человек. Какое горе! – Седая голова закачалась из стороны в сторону. – Ведь такие молодые, счастливые. Им жить бы да жить еще.

– А что вы можете сказать о своих соседях?

– Ничего дурного сказать не могу. Это правда! Приветливые, очень доброжелательные. А Глеб Сергеевич вообще золотой человек был. Бывало, заметит меня еще издалека и во весь голос так: «Здравствуйте, Нина Гавриловна». А то еще и рукой помашет. Дескать, рад видеть вас.

– А чужие люди к ним часто приходили? Все-таки Глеб Сергеевич адвокатом был, а эта работа располагает к общительности. Или, может, кто-то заглядывал к его жене? Например, школьные подруги? Какие-то приятели?

– Никого из посторонних я не видела. Не привечали они чужих. Жили очень замкнуто. Наверное, им и вдвоем хорошо было.

– Неужели никто так и не приходил?

– Нет, – уверенно произнесла бабка. – Все-таки они у меня за стеной живут. Если бы кто-то чужой был, так я бы непременно знала. Вот, правда, к ним домработница приходит. Но она не чужая, вроде бы как уже своя.

– Домработница, говорите? – Бережной чуть напрягся.

Об этой особе Полуяновым не было сказано ни слова.

– Давно она у них работает?

– Не хочу сказать, что давно, но уже с год или около того.

– И что же про нее хозяйка говорила? Вы с ней беседовали об этом?

– Иногда что-нибудь рассказывала. – Старушка несколько воодушевилась.

Случившийся разговор был для нее некоторой отдушиной в размеренной жизни.

– Бывало, что и жаловалась на нее.

– А что так?