Завещание сына

Ерожин с трудом поднял голову с подушки и переспросил. Поняв, что его чадо настроено серьезно, отец, пошатываясь, встал и понес сына на горшок. Мальчик через пять минут снова уснул, а Петр Григорьевич больше спать не мог. Он смотрел на спящую жену. Надя откинула одеяло, грудь ее обнажилась. Во сне она была прекрасна. Ерожин вспомнил, как флиртовал с Наташей, и ему стало стыдно. «Неисправимый скот! – ругал он себя. – Иметь такую бабу и заглядываться на других – распущенность и свинство». И Петр Григорьевич дал себе слово романа с Наташей не затевать. Хотя ростовская племянница Петровича, провожая подполковника, в дверях одарила его многообещающим взглядом, от которого он растаял.

Поначалу в рабочем кабинете счастливому су-пругу хотелось спать, и он через силу заставлял себя работать. Но в десять из Перми позвонил Волков, и Ерожин проснулся.

– Вы, как всегда, правы, Петр Григорьевич. Строкова отправилась в Москву не одна. Ее школьная подруга Маша Хлебникова ехала с Мариной в одном купе и до сих пор пребывает в столице. Ее мать и отчим московского адреса Маши не знают. Я вынул из семейного альбома несколько фотографий. Но там ей тринадцать лет. Именно в это время мать Хлебниковой вышла замуж второй раз. С тех пор ни одной ее фотографии в семье они не сделали.

– Плохо. Чеши в паспортный стол, по месту жительства. Пусть отсканируют фото с личной карты. Снималась же она для паспорта, – посоветовал Ерожин.

– Я уже там был. Обещают к часу дня выдать. Самолет у меня в четырнадцать десять.

– Жду.

Ерожин положил трубку и улыбнулся. Ему и раньше Тимофей Волков был симпатичен. И сейчас майор не подвел. Приятно иметь дело с умными мужиками. Петр Григорьевич легко прощал женщинам отсутствие прыткости мысли, особенно если их внешность этот недостаток компенсировала, но безбашенных мужчин презирал и опасался. «Против тупости даже лом не поможет», – говорил он в таких случаях.

В одиннадцать его вызвал Еремин и уже на пороге встретил вопросом о деле Колесникова.

– Работаю, Афанасий Борисович. Обещаю доложить в конце недели.

– А быстрее? – нажимал заместитель начальника Управления.

– Смогу – доложу раньше, – ответил Ерожин.

– Постарайся.

– Так точно, Афанасий Борисович.

– Ты почему до сих пор оружие не получил? – сменил тему генерал.

– Имею свое наградное.

– Покажи.

Ерожин достал из кармана маленький английский пистолетик с дарственной надписью министров Узбекистана и протянул генералу. Тот с мальчишеским любопытством рассмотрел оружие.

– А стрелять он может?

– С десяти метров уложил наповал преступницу.

– Это когда же?

– Несколько лет назад, на поле гольф-клуба в Нахабино. Вооружена была, стерва, и палила почем зря. Пришлось на поражение… – отрапортовал Ерожин.

– Помню эту историю. Тогда я о тебе впервой и услышал, – сообщил генерал, с сожалением возвращая подполковнику пистолет. Расставаться с красивой игрушкой начальству явно не хотелось:

– Когда-нибудь дашь пострелять?

– Возьмите сейчас, – предложил Петр Григорьевич.

– Сейчас некогда, – с сожалением отказался генерал и на прощание напомнил: – Табельное оружие ты все равно обязан получить.

– Так точно, Афанасий Борисович. Можно идти?

– Иди и поторопись. Меня уже с этим Колесниковым заколебали. Тут серьезных дел до хера, а они с думским поганцем достают.

«Нормальный мужик. Придется поднажать», – подумал Ерожин, возвращаясь в свой кабинет. Подполковнику было лестно, что генерал при всей своей занятости осведомлен о такой мелочи, как его табельное оружие.

Обедать Ерожин не стал. Обеденное время он решил использовать на посещение поликлиники. Петрович объяснил адрес по-шоферски образно, и Ерожин без труда отыскал типовое школьное здание в переулке за Ленинским проспектом. Он сразу обратил внимание на табличку, посылающую автолюбителей на второй этаж и, упругим шагом миновав лестницу, уперся в дверь двадцатого кабинета. Но тут подполковника ждало разочарование. На бумажке, приколотой исторической кнопкой, сообщалось, что в связи с болезнью доктора выдача справок временно не производится. Петр Григорьевич минуту подумал и спустился в регистратуру.

– Ничего не могу сказать. Уже несколько дней нет ни доктора Крапивникова, ни сестры Маргулиной. Когда появятся, не знаю.

Ерожин предъявил удостоверение начальника с Петровки и попросил выдать ему домашние телефоны медработников, занятых справками для автолюбителей.

– Валентин Аркадьевич на днях переехал в новую квартиру. Этого адреса пока у нас нет. Можете записать прежний. А Светлана Маргулина прописана в Мытищах, но дома сейчас не живет.

– Как не живет? – строго спросил подполковник.

– У нее кто-то из родни в отъезде. Вот Маргулина и переехала поближе к работе. Тут вот на стене бумажка с ее временным телефоном висела, да куда-то подевалась.

– Давайте, что есть. – Записал мытищинский адрес и телефон, поблагодарив пожилую медсестру, Егожин отправился на третий этаж. На двери кабинета он прочитал имя-отчество главного врача. Начальство оказалось на месте. Петр Григорьевич показал свое удостоверение: