Завещание Тициана

Фраза ее так и повисла. Со двора донеслись крики и шум потасовки. Троица дружно бросилась вон из мастерской. В противоположном конце двора два человека дубасили друг друга и осыпали ругательствами. Драка завязалась нешуточная. Силы были равны. И все же резким и неожиданным движением Пальме — поскольку одним из ее участников был именно он — удалось оттеснить противника к колодцу. Тому было некуда деваться, и он схватил художника за шею, их тела переплелись, они ударились о закраину колодца и покатились по пыли.

— Эй! — крикнул Виргилий и бросился на подмогу.

Но, услышав его голос, противник Пальмы оттолкнул художника, вскочил на ноги и дал деру. Перепрыгнув через лежащего Пальму, Предом бросился вдогонку. Незнакомец бежал по узким улочкам, на несколько десятков метров опережая Виргилия. И все же парижанин медленно, но верно нагонял его. На углу Дымной улицы тот споткнулся, и хотя быстро выпрямился, расстояние между ними сократилось. Новая площадь Девы Марии. Секунду беглец колебался: направо или налево? Виргилий наподдал — еще немного, и можно будет схватить беглеца за ворот рубашки. Сердце билось как сумасшедшее, глотку обжигало. Невзирая ни на что, он припустил еще быстрее, оставалось только протянуть руку… И тут вдруг невыразимая боль пронзила его с головы до пят, в уши вонзился чей-то вопль. Он упал как подкошенный. А когда пришел в себя, то все понял: он на бегу столкнулся с прохожей. Она тоже упала. Она была нагая, с зелеными нарывами по всему телу и кровоточащими бубонами внизу живота. Ее лицо было искажено мукой. От столкновения с Виргилием у нее распухла губа, но она не обратила на это никакого внимания, выпрямилась и, истошно крича, побежала дальше. Беглец исчез. Виргилия затрясло, он разрыдался.

А во дворе дома на Бири-Гранде Пьер и Мариетта бросились к Пальме, помогли ему подняться и усадили возле колодца. Скула его была рассечена. Мариетта подняла из колодца ведро воды, смочила край платья и промыла ему рану.

— Ничего не сломано? — спросил Пьер у художника, лицо которого постепенно приобретало свой обычный цвет.

— Не так больно, как страшно, — признался Пальма.

— Кто это был?

— Представьте себе, не имею ни малейшего понятия! Я застиг его, когда он подслушивал ваш разговор у приоткрытой двери. Я окликнул его. Он решил бежать, значит, совесть нечиста. Я преградил ему путь. Он оттолкнул меня. Я все равно не давал ему скрыться, поймал его за запястье. Видя, что я его не отпускаю, он схватил меня поперек туловища, и завязалась драка.

Кое-что в рассказе Пальмы насторожило Мариетту.

— Как ты думаешь, давно он нас подслушивал? Много ли ему удалось услышать?

— Откуда мне знать? — пожав плечами, отвечал тот. — Когда я выходил, во дворе никого не было.

— Тогда ведь дверь в мастерскую была закрыта, — вспомнил Пьер.

— Но даже если он ничего и не слышал, он мог видеть, чем мы занимаемся, через решетку окна. Схема Виргилия довольно-таки красноречива. — Мариетта дала волю воображению. — Увидя, что ты идешь к выходу, он спрятался. А когда ты вышел со двора, снова занял свой наблюдательный пост. Но не у окна, а у двери. Боже! Он услышал все выводы, сделанные нами по поводу персонажей Тициана! А мы даже не знаем, кто он. Просто катастрофа. Лишь бы Виргилий догнал его.

В этот самый миг в воротах появился Предом, весь в грязи и прихрамывающий на левую ногу. Его вид красноречиво говорил о постигшей его неудаче. Мариетта бросилась к нему:

— Виргилий, он слышал все, о чем мы говорили. Пальма застал его в тот момент, когда он шпионил за нами.

Эта неприятная новость вряд ли могла укрепить и без того пошатнувшуюся силу духа Виргилия. Он рухнул рядом с Пальмой. И тут взгляд его упал на клочок бумаги в пыли. Он поднял его и развернул: два странных черно-белых изображения в виде виньеток. На одной — крылатый лев, держащий в когтях человека в длинной рубашке. На другой, частично оборванной, — два ангела: первый положил руку на грудь, туда, где находится сердце, второй держит свиток с неразборчивой надписью по-латыни.

— Что это? — спросил Виргилий, потрясая клочком бумаги.

Мариетта и Пьер вытаращили глаза. Пальма взял его в руки.

— Видно, я вырвал его у беглеца во время драки. У него с собой было что-то вроде пергамента, а когда мы сцепились, он его выронил. Намереваясь броситься наутек, он хотел было поднять его, но я не дал: наступил. Пергамент разорвался надвое, так что он унес только половину.

Обрывок с двумя виньетками переходил из рук в руки. Каждый внимательно изучал его. Все были озадачены.

— Я не понимаю того, что вижу.

— Крылатый лев, — пыталась разобраться Мариетта, — символ Венеции. По всему городу можно видеть изваяния, барельефы, изображения крылатого льва. На одной из двух колонн пьяцетты между дворцом и библиотекой тоже установлен крылатый лев.

— Да, но кто этот человек, которого лев схватил и подмял под себя? Святой Марк Евангелист? — удивлялся Виргилий.

— Такое его изображение я вижу впервые, — призналась Мариетта.

— А что написано на свитке двух ангелочков?

Головы всех присутствующих склонились над листком.