Завещание Тициана

Олимпия принимала солнечную ванну на своей альтане — небольшой квадратной террасе, отделанной деревом, — на крыше дома, находящегося на Цирюльной улице в квартале Сан-Поло. В дверях дома Виргилий и Мариетта столкнулись с Наиной, гостившей у подруги. Виргилий отвесил ей учтивый поклон, Мариетта ограничилась брошенным в ее сторону непроницаемым взглядом. Служанка повела их наверх. Олимпия распустила волосы, подставив их солнечным лучам. Виргилий обратил внимание, что светлый цвет волос с рыжим оттенком, называемый венецианским, доминировал на полотнах венецианских художников, да и в самом городе. Мадонны и античные Венеры кисти Тициана или Тинторетто непременно были с локонами, косами желтого цвета с примесью оранжевого. Во всех стихотворениях Пьетро Бембо, известных Виргилию, прославлялась красота золотых волос. И потому он нисколько не удивился, что Олимпия старается придать своим волосам отлив, модный в Светлейшей. С этой целью она надела на голову прелюбопытную шляпу с широкими полями, закрывавшими лицо от солнечных лучей, и с дыркой вместо донышка, в которую были пропущены пряди.

Стоило Виргилию увидеть ее лицо, как он вскрикнул. Мариетта пристально посмотрела на него. Олимпия улыбнулась.

— Синьора, вы поразительно похожи на одну мою приятельницу из Парижа.

Взгляд юной художницы затуманился.

Чем больше Олимпия улыбалась, тем сильнее была ее схожесть с Лизеттой, подружкой Пьера: те же высокие скулы, голубые миндалевидные глаза, тот же нежный овал лица, вздернутый носик и аппетитные губы. Хотя она сидела, было видно, что она вряд ли превосходит ростом лавочницу с моста Нотр-Дам. Главное различие двух женщин состояло в цвете волос: каштановые у парижанки и белокурые у венецианки. Пока шел обмен любезностями, служанка обмакнула губку, насаженную на палку, в сосуд с обесцвечивающей жидкостью и смочила ею волосы куртизанки. Распространился неприятный запах, от которого гости поморщились. Куртизанка извинилась и раскрыла свой секрет:

— Существует много всяких рецептов обесцвечивания волос: и крапивный отвар, и цикорный, и отвар из листьев плюща. Иногда я использую смесь оливкового масла и осадок белого вина. Но нет ничего действеннее, чем моча.

Ни Мариетта, ни Виргилий глазом не моргнули. Дочери художника были известны свойства мочи, которую она порой добавляла в краски вместо щелочи. А молодому юристу был известен древнеримский закон, по которому содержимое публичных писсуаров продавалось прачкам для отбеливания белья.

— Мы пришли не за тем, чтобы похищать у вас секреты красоты, — отвечала Мариетта, которую природа наделила чудесными золотыми волосами.

И все же Мариетта не удержалась и выразила восхищение серьгами куртизанки — чистейшими изумрудами.

— Это подарок на мой день рождения одиннадцатого августа, — лаконично пояснила хозяйка.

Служанка принялась тщательно расчесывать мокрые волосы. Это ни в коем случае не мешало Олимпии рассказывать о своем последнем визите к Атике.

— Мы все попрощались с ней на пороге дома. Слуги были отосланы, и потому она сама проводила нас до дверей. Ну откуда мне было знать, что я ее вижу в последний раз?

Одно слово привлекло внимание Виргилия — «все». Это подтверждало рассказ Фаустино, который мог только слышать, как гости расходились.

— Все, — подтвердила Олимпия. — Мы все вместе вышли из дома. На колокольне Сан-Тровазо пробило одиннадцать. Какое-то время мы еще постояли, болтая, на улице Терпимости, затем разошлись в разные стороны. Во всяком случае, я поступила именно так.

— Никто не возвращался?

— Разве можно знать наверняка? Я дошла с Лионелло Зеном и Зорзи Бонфили чуть не до самого своего дома. Кажется, маэстро Вечеллио с сыном наняли гондолу. Признаюсь, мне не пришло в голову пронаблюдать, в каком направлении пошли Кара Мустафа и Жоао Эль Рибейра.

Отдавая себе отчет, что, если она невиновна, она не представляет себе, кто бы мог совершить убийство — в точности как Эбено и Фаустино, — Виргилий постарался сориентировать ее на побудительные причины зверской расправы, которой подверглась Атика.

— Она была шпионкой. Потому ее и убили.

Глаза Виргилия и Мариетты расширились от удивления, они в один голос переспросили:

— Шпионкой?

Их собеседница прикрыла веки в знак того, что они ее правильно поняли. Щелкнув пальцами, она напомнила служанке, что пора снова смачивать волосы. Та поспешила выполнить ее волю.