Завещание убитого еврейского поэта

Его разглагольствования уже стали меня раздражать. За кого он меня принимает? Он что, посвященный? Да нет, подумалось, просто сумасшедший. Мы сейчас еще в гитлеровском рейхе, а у него в голове — ничего, кроме мессианских теорий. Да, скорее всего, он не в себе. Но мне не представилось случая дать ему понять, как я раздражен: поезд остановился, мы достигли границы. В голову полезли совсем иные заботы. Вдруг мое имя уже фигурирует в черном списке и меня сейчас арестуют? Ожидание сделалось бесконечной агонией. Полицейские и таможенники щупали мой паспорт, рылись в чемодане. А вот Абулезия их разглядывал с совершенно спокойным видом, почти высокомерно. Может, потому, что у него паспорт был британский? Я не заметил на его лице ни следа тревоги. Немцы вежливо отдали нам честь и вышли. Но тиски во мне разжались только тогда, когда поезд тронулся и пересек границу. Тут я вздохнул с облегчением. И по-новому посмотрел на моего спутника: теперь нам уже ничто не помешает! Однако он меня опередил:

— Я вас, молодой человек, приметил вчера в Берлине, около цирка. Я ждал, что вы пойдете за мной.

«Он точно псих», — вздохнул я про себя. А вслух пробормотал:

— Но… разве я не последовал за вами до этого купе?

— Действительно, — согласился он. — Это налагает на меня некоторые обязательства. Выскажите мне пожелание, все равно какое. Я его выполню.

Ну вот! Все сначала. Только теперь он играет роль не Мессии, а пророка Илии. Сколько их, таких?! На своем веку я уже повстречал немало пророков и мессий… Они мне очень нравились и платили тем же. С самого детства я притягивал дурачков, и меня так же тянуло к ним. Маймонид прав: мир без безумцев не мог бы выжить. Но те, из моего детства, выглядели беднягами, потерянными и не преуспевшими, занятыми поисками корки хлеба или внимательного уха. А тут — сефард-профессор, отправившийся искать Мессию в Германию.

— Ну и каково ваше желание?

— Ладно. Ответьте на один вопрос: чем вы собирались заняться в Берлине?

Он покинул свой угол, устроился поближе ко мне у окна и начал:

— Древние верят, что Мессия придет в тот день, когда человечество будет или целиком виновно, или вовсе невинно. Вот я и приехал в Германию… удостовериться. Оценить, как глубоко провинилась страна.

— И что? — Я усердно подыгрывал, выказывая заинтересованность. — Каковы результаты?

— Мир еще не вполне виновен, но не огорчайтесь, молодой человек, скоро он дойдет до точки, — добавил он с удивившим меня безразличием. — Однако…

— Я слушаю.

— …мне, в свою очередь, тоже хотелось бы задать вам вопрос.

— Прошу вас.

— В вашем чемодане я заметил филактерии. При всем том вы не покрываете голову и не начали утро с молитвы. Разве так поступает еврей?

Дались ему эти филактерии… Но терпеливо отвечаю:

— Я не соблюдаю обрядов.

— Но тогда не понимаю…

Хорошо. Начинаю объяснять. Про Льянов, отца, обещания. Абулезия интересуется моим прошлым. Рассказывает о своем. Учился в знаменитой литовской ешиве, преподавал в Галиции, в Греции, в Сирии, даже в самом Иерусалиме… У него везде учителя, ученики… Слушая его, вспоминаю случай из времен моих занятий с реб Мендлом-Молчальником.