Завещание ведьмы

— Невыносимо хулиганят! — Торчков сел рядом с Антоном. — В прошлым годе осенью чуть заикой меня не сделали. У тех же, Инюшкиных, заговорился я до ночи с Арсентием, дедом этих бандитов. Выхожу со свету на темное крыльцо, навстречу — черное с двумя головами! Не поверишь, Игнатьич, глаза, ноздри и ощеренные зубы у голов огнем полыхают! Ноги мои разом подкосились: «Змей Горыныч!» Ладно, следом за мной Арсентий до ветру из дому вышел. Сразу заржал, как жеребец, а после схватил хворостину да давай «Горыныча» охаживать! Оказалось, внуки его шутку учудили: внутренности из громадных тыкв выкинули, прорезали дырки, как на человечьей морде, и горящие лампочки от электрических батареек в тыквы всунули. Мне, понятно, ни хрена не случилось от их потехи, быстро оклемался. А учуди они такую штуку перед бабой на сносях?.. Как пить дать, еще одним недоноском на свете больше бы стало. Скажи, Игнатьич, не так?..

— Так, — согласился Антон и, посмотрев на дворнягу, спросил: — Ваша собачка, Иван Васильевич?

— Моя, Игнатьич. Купил щеночком у одного жулика в райцентре. Доказывал, проходимец, будто его мама — породистая овчарка чистых кровей. Папа — тоже интеллигентной породы. Даже золотую медаль из бронзы показывал. А щеночек, как подрос, оказался не овчаркой, а двор-терьером. Это наш завтэхник так выразился. Но, без вранья скажу, шибко умная собака. Смотри, щас калякать с ней буду… — Торчков присвистнул: — Пальма, ходь сюда!

Собака мигом прижалась к его ноге.

— Ну-ка, сучка, скажи Игнатьичу, сколько годов я не злоупотребляю алкоголем?

— Гав! Гав! — дважды пролаяла дворняжка.

— Правильно, вторую годовщину веду тверезый образ жизни, — Торчков погладил собаку. — А теперь подсчитай, сколько я употребил за свою жизнь ныне осуждаемых напитков?

— У-у-а… — задрав морду, протяжно завыла дворняга.

Бирюков расхохотался.

— Во, шавка, выкомаривает! — с гордостью проговорил Торчков. — Не поверишь, кому ни покажу этот номер — все за животы хватаются.

Собака, будто выполнив отведенную ей роль, побежала к озеру. Торчков, проводив ее взглядом, усмехнулся.

— А Гайдамачиху не любила — пуще, чем я. Бывало, как увидит старуху, аж из кожи вон лезла. Хочешь, Игнатьич, верь, хочешь — проверь: даже теперь, мертвую ведьму, узнает…

— Как это мертвую?.. — не понял Антон.

— А вот так! В самую ту ночь, когда Томка Тиунова сгинула, Пальма извелась от лая. Как зарядила в полночь гавкать — спасу нет. Не вытерпел я, вышел из хаты на двор и обомлел… Не поверишь, Гайдамачиха в черном одеянии, в каком ее в гроб уложили, сгорбившись, от Томкиной избы — к кладбищу, к кладбищу — и пропала. Видать, не может, ведьма, угомониться — выгребается ночами из могилы и шастает по деревне.

Бирюков недоверчиво посмотрел на Торчкова:

— Не сочиняете, Иван Васильевич?

— Истинный бог! — Торчков даже перекрестился. — Можешь спросить у моей Матрены Прокопьевны, каким заполошным я в хату со двора влетел — считай, полный час мыкал, слова сказать не мог. Матрена у меня — баба сурьезная, не даст что попало соврать.

— А раньше по ночам собака не лаяла?

— Брехала, но я не выходил для проверки, поэтому болтать не стану. Вот одну загадку, Игнатьич, приметил… Ведьму в феврале схоронили, так?.. Зиму и весну Пальма молчала. А последний месяц чуть не каждую ночь стала нервничать. Ухватываешь мою мысль?..

— Не совсем, — стараясь не разочаровывать Торчкова недоверием, сказал Антон.

— Тогда поясню: не чудят ли тут инопланетяне?.. Небось слыхал про неопознанные летающие объекты?

— Слышал, — сдерживая улыбку, ответил Антон.

— Дак вот… Аккурат той ночью, когда мне увидеть ведьму, над Березовкой сильный гул пронесся, и сразу по всему селу электричество отключилось…

— Не самолет пролетел?

— Самолеты постоянно над нами летают, а тут электросвет погас. Вот в чем вопрос! Утром спрашиваю колхозного электрика Женьку Гуманова, чо, мол, у тебя, друг, ночью с электром случилось? Он в ответ: «Вставки, Иван Васильевич, на подстанции сгорели». Я глубже копаю, дескать, почему? Он туда-сюда: «От перегрузки». Я еще глубже: раньше, мол, не перегружались, а непременно в эту ночь вдруг перегрузились… Женьке деваться некуда, растерялся: «Наверное, пролетающий НЛО энергией подпитывался». Ухватываешь, Игнатьич, что к чему?.. К слову сказать, этот электрик давно у меня на примете. Шибко уж подозрительная фамилия — Гуманов… Тебе это ни об чем не говорит?

— Нет.

— Телевизер редко смотришь. А я вот своими ушами недавно по телеку слыхал: гуманоид — это, значит, с летающей тарелки.

— Раньше такой фамилии вообще в Березовке не было, — сказал Антон.

— Дак откуда ей раньше было взяться! Весной нынче, как земля оттаяла, Женька тут объявился. Парень здоровый, в годах — под тридцать, но не пьет, не курит, с жинкой не живет. С чего бы?..

Бирюков улыбнулся:

— Я тоже, Иван Васильевич; не пью, не курю и до сих пор еще ни разу не женился.