Завещание веков

Анри Левенбрюк Завещание веков

Пролог

Ночной ветер завывал в белоснежных горах Иудейской пустыни. Это угрюмое басовитое завывание предвещало наступление зари, того часа, когда первые грифы начинают безмолвно кружить над вершинами Палестины.

На востоке звезды на пепельно-сером небе еще отражались в маслянистых водах Мертвого моря, окруженного обширными залежами серой соли. Самая низкая точка планеты. Здесь и завывал ветер, круживший между белыми дюнами: он врывался в узкие каньоны и со свистом проносился над извилистыми долинами, где располагались стоянки бедуинов.

В нескольких километрах от Иерусалима и бесконечно далеко от всего мира, в потайных невидимых складках горы укрывались низкие стены древнего монастыря. Сложенный из серых камней, он почти сливался с отвесной стеной. Грубая постройка, сходная с человеческим жильем только неким подобием окон. Ни одна дорога, ни одна тропа не могла бы привести сюда заплутавшего путника. Казалось, ничто не связывало эту неприступную крепость с остальным миром. Тут царило безмолвие пустыни.

Вокруг монастыря там и сям паслись горные бараны, редкие островки зелени жались к большим щербатым лестницам, вырубленным в желтой скале. С фасада свисала скрипящая деревянная лесенка со шкивом. На втором этаже одно из окон было освещено мерцающими бликами свечи.

В этой крохотной пустой каморке молился старик.

Одетый в длинную полотняную рубаху, с обритой наголо головой, он стоял на коленях перед окном и, закрыв глаза, нараспев читал псалмы. Его длинная седая борода, доходившая до середины груди, ритмично покачивалась в такт поклонам. Несмотря на царившее кругом безмолвие, голос его был едва слышен.

Завершив молитву, он медленно встал и подошел к большой каменной чаше в глубине комнаты. Она была наполнена холодной водой. Погрузив в нее руки, старик смочил себе лоб и щеки, затем ноги, повторяя другие невнятные молитвы. Он был бос в знак единения своего с Землей. Ибо здесь Земля считалась живой и святой.

Наконец он опустился на свое скромное ложе – одеяло, лежавшее прямо на полу. Растянувшись на спине, старик не сразу закрыл глаза. Ни один из двенадцати монахов, живших в этом затерянном монастыре, еще не проснулся. Ни единый шорох не нарушал безмолвия, царившего в этих древних стенах. Однако снаружи шелестела ночная жизнь, и старик прислушивался к привычным звукам. Убаюканный ими, он ощущал приближения сна, смежающего веки и замедляющего дыхание.