Завещание веков

— Можешь предложить что-нибудь получше?

— Нет, — признал я.

— Тогда доверимся моему толкованию. Посмотрим, что из этого получится. Будь внимателен. Нужно, чтобы картина стояла строго вертикально, на расстоянии в пятьдесят два сантиметра пятьдесят шесть миллиметров от конуса, который выдвигается из маленького ящичка.

— Подожди! Мне нужно пойти в мастерскую! — объяснил я, выходя из гостиной. — Машина еще не готова, но картину уже можно поставить… Она не в очень хорошем состоянии после пожара, но, надеюсь, дело все же пойдет!

Я вошел в мастерскую. Поздоровался с часовщиком, который метнул на меня ошарашенный взгляд. У меня не было времени объясняться с ним или обмениваться любезностями.

Обернувшись, я увидел, что следом за мной сюда притащились все.

— Вон отсюда! — распорядился я. — Кроме Люси!

Только она могла помочь мне в этом деле.

— Не клади трубку, Жаклин, сейчас я схожу за наушниками, чтобы освободить руки и выполнять твои указания, не прекращая разговора.

Я вышел из гаража, нашел в машине наушники Баджи и соединил их с телефоном. Прицепив мобильник к поясу, я быстро вернулся в гараж.

— Готово, теперь можно разговаривать. Ты сказала, я должен поместить картину на расстоянии в пятьдесят два сантиметра от машины?

— Точнее, пятьдесят два сантиметра пятьдесят шесть миллиметров.

— На какой высоте?

— Нужно, чтобы нижний край картины находился на одной горизонтальной линии с нижним краем первого зеркала…

— Как мне это рассчитать?

— Не знаю. При помощи линейки с отвесом или нити с грузилом!

— Уверен, что здесь все это имеется, гараж-то франкмасонский! — иронически бросил я.

Я стал рыться в инструментах, стараясь не слишком шуметь, чтобы не мешать часовщику. Наконец счастье мне улыбнулось, хотя для этого пришлось перевернуть все ящики в шкафах и переместить половину коробок, хранившихся в гараже. Большая линейка, отвес, гвозди, молоток и два высоких треножника, которые, наверное, служили подставками для колонок.

С помощью Люси я принялся устанавливать картину на один из двух треножников. После нескольких неудачных попыток я со вздохом поставил картину на пол.

— Слушай, Жаклин, это оказалось непросто, я пока отключусь, чтобы не отвлекаться. Потом перезвоню, ладно?

— Удачи тебе!

Я призвал на помощь Франсуа. Судя по всему, он стоял под дверью, так как явился немедленно. Свой гараж он знал гораздо лучше меня и без труда нашел более подходящие для нас инструменты. Часовщик, не прерывая работы, дал нам несколько полезных советов, и наконец мы сумели прочно установить картину на нужном месте.

Франсуа несколько раз проверил, соблюдены ли параметры. Трудно все-таки выдержать такую точность… 52 сантиметра 56 миллиметров! По его просьбе часовщик твердо зафиксировал на полу и саму машину, чтобы нам не пришлось потом рассчитывать дистанцию еще раз.

Я снова взял телефон и позвонил Жаклин.

— Готово, — доложил я. — Но нам пришлось попотеть, чтобы выполнить все условия!

— Это не слишком важно, — успокоила она меня. — Если я правильно поняла, первая позиция нужна только для наводки аппарата.

— Ах так? Ну да, наверное, именно поэтому кружков на картине тридцать четыре, хотя букв тридцать три.

— Конечно. В общем, я не слишком поняла почему, но первая позиция дает тебе то, что Дюрер назвал палитрой.

— И что дальше?

— Думаю, это означает, что элементами кода служат цвета.

— Но тогда цвета должны соответствовать цифрам?

— Почему? — спросила Жаклин.

— Потому что Люси полагает, будто кодом может быть последовательность цифр. Но как определить соответствие цифр и цветов?

Люси схватила меня за руку. Она попросила меня повторить все, что сказала по телефону Жаклин. Я добросовестно передал наш разговор.

— Гениально! — воскликнула она.

— Что?

Девушка не могла устоять на месте. Она почти дрожала от возбуждения.

— Леонардо и в самом деле был крут! — пробормотала она, словно озаренная внезапной догадкой.

— Объясни!

— Он изобрел оцифровывание, намного опередив время! Да ведь это же один из приемов, которые используются в современной информатике!

— Как это?

— Это немного похоже на систему сжатия файлов GIF. У каждой картинки GIF есть своя палитра цветов, нечто вроде оцифрованного индекса, который включен в файл. Каждому цвету соответствует точный номер в палитре. Значит, Леонардо придумал эту сверхпростую систему шифровки! Вы только представьте! Он не мог рисковать, используя цвет в качестве кода, поскольку знал, что цвета темнеют от времени. Впрочем, он оказался прав, потому что краски на его картине действительно состарились. Поэтому он включил палитру, отсылку на свои цвета, в саму картину! В результате палитра состарилась точно так же, как цвета картины.

— Ага. И ты поняла, как нужно действовать?