Завещание ворона

— Поздравляю... Путем несложных подсчетов можно убедиться, что для мсье Баренцева те четыре миллиона, о которых вы говорите, — это примерно то же, что для вас двести франков. А уж тот миллион, который вы, чисто теоретически, могли бы ему инкриминировать, — и вовсе пятьдесят франков. Чашечка кофе, рюмка пастиса и пачка сигарет. Скажите, ради этого вы пошли бы на должностное преступление, рискуя при этом потерять все — работу, репутацию, свободу, наконец?.. Поверьте, я отнюдь не питаю иллюзий насчет кристальной честности богачей. Полагаю, и Баренцев не исключение. Но несоразмерность масштабов... Я неплохо знаю мсье Баренцева и уверяю вас, он отнюдь не похож на идиота. Не сомневаюсь, что в этом деле он скорее жертва, но уж никак не преступник. Я распоряжусь, чтобы его немедленно известили о случившемся. А вам советую сосредоточиться на персоне этого мошенника управляющего, как его там...

— Асуров, господин министр...

Баренцев, который, по словам его адвокатов, должен быть прилететь из Америки несколько дней назад, с возвращением не спешил. Его мобильный телефон не отвечал.

А Костя Асуров уже больше недели парился на нарах в следственной тюрьме. Конечно, по сравнению с изолятором ГБ на Каляева здесь был санаторий, но по сравнению даже с самым задрипанным советским санаторием... С другой стороны, лучше уж здесь, чем лицом к лицу с разгневанным Баренцевым. Так все повернулось, что Нил его теперь в порошок сотрет...

Но Нил вообще не удостоил его своим обществом.

Когда Асурова привели на очередной допрос, мадам Лори попросту встала и вышла из кабинета, а ее место занял мэтр Зискин, один из своры баренцевских адвокатов.

— Оливье, счастлив вас видеть!

Асуров, шапочно знакомый с адвокатом, протянул руку. Зискин никак не отреагировал.

— Патрон согласен взять вас на поруки, — деревянным голосом проговорил он. — Ознакомьтесь с условиями вашего освобождения из-под стражи. И подпишите.

Зискин подтолкнул к Асурову несколько бумажек.

Условия были жутковатые. В обмен на свободу Асурову предлагалось за счет собственных средств погасить все фискальные и прочие недоимки, которыми в результате его незаконной деятельности было обременено предприятие «Русский Аполлон», включая все пени и штрафы, на общую сумму в один миллион четыреста тринадцать тысяч восемьсот двадцать семь франков пятьдесят сантимов.

— Бред какой то! — возмутился Асуров. — Откуда я возьму полтора миллиона?!

Адвокат молча показал на следующую бумажку.

Договор о безвозмездной передаче движимого и не движимого имущества ликвидационной компании «Зуг-цванг-3». Квартира. Автомобиль, не откатавший и трех тысяч километров. Вклады, размещенные на трех банковских счетах, включая и номерной анонимный депозит в Швейцарии.

— При существующих ценах на жилье и валютном курсе за вами остается от пятнадцати до сорока тысяч. Патрон вам их прощает.

— Ах, спасибо ему, благодетелю! А если я не подпишу?

Зискин спрятал улыбку в пышных усах.

— Тюрьма здесь, конечно, неплохая. А вот после суда вас могут перевести в не столь приятное местечко...

— Давайте ручку... Ну все, я теперь свободен?

— Не спешите, мсье. Вы ознакомились не со всеми документами...

В следующей бумажке говорилось, что он, Константин Асуров, принимает на себя обязательства по компенсации морального и материального ущерба нынешнему владельцу «Русского Аполлона» господину Нилу Баренцеву. Перечисление позиций, составляющих ущерб, занимало три убористо распечатанных листа, а общая сумма зашкаливала за девять миллионов.

— Это уже разбой! Какие, к чертям, девять миллионов, он что, свихнулся?! Да я же ему этот салон из руин поднял, на блюдечке преподнес! Это он мне должен!

— Прекратите брызгать слюной, Асуров, и выслушайте меня. Своими махинациями вы нанесли ущерб деловой репутации моего патрона, которая дороже не только девяти миллионов, но и девяти миллиардов. Если бы я не был профессиональным юристом, обязанным стоять на страже закона, я вам сказал бы, что полагается за такие дела.

— А вы скажите!

— Не дождетесь. Лучше подписывайте.

— А если я подпишу, а потом не стану ничего платить?

— Рискните, коли угодно. Только позвольте налом нить, что освобождение ваше является условным, дело не прекращено, а лишь приостановлено.

— Да? И на какой, интересно, срок?

— Здесь же сказано — на пять лет. Либо вы за это время погашаете свой долг, либо отправляетесь в тюрьму на двадцать лет без права апелляции. Можете не сомневаться, это мы вам организуем.

— Да уж...

— Все платежи прошу проводить через нашу контору, «Зискин и Перельман», адрес вы знаете... И еще, уже на словах. Патрон просил передать вам — если с ним что-нибудь случится, все ваши долговые обязательства перейдут к другим людям... скажем так, куда более жестким... Вы меня поняли?

Первое, что сделал Костя, оказавшись на свободе, — зашел в телефон-автомат и набрал номер Нила.

— Слушаю!

— Нил, это Константин Асуров, надо бы объясниться...

— Константин Асуров? Простите, я такого не знаю.