Завещание змееносца

Жеребцы обиженно зафыркали, а Ралона издала возмущенное ржание. Огира тотчас притянула ее морду к себе и что-то ласково зашептала на ухо. Гор успокаивающе похлопал Керра и Варра по холкам, повернулся к атонийцу и примирительно сказал:

– Я имел в виду, что управлять кунгуром в полете не так просто, как кажется. Нужно уметь. Конечно, Керр очень умный конь, и почти все сделает сам. Но у нас сейчас нет ни седел, ни стремян, поэтому тебе будет сложно даже просто удержаться на его спине и не упасть, а ведь мы полетим на огромной высоте…

– Вот ты о чем! Не беспокойся. Мне уже приходилось… – Мюрр покосился на Керра и продолжил, явно подлизываясь: -…летать на этих красавцах, в седле и без.

– Ого! – Огира удивленно уставилась на него. – Наверное, ты единственный из лючинов, который может похвастаться подобным! И кто, если не секрет, давал тебе своего коня?

– Да так… один… друг, – уклончиво ответил Мюрр. Если бы она знала, что кунгуров ему давали джигли, прислуживавшие ему на Миррюэле… Он представил себе ее лицо и хмыкнул. Повторил: – Не беспокойтесь. Я справлюсь. – Он подошел к Керру. – Ведь справлюсь?

Конь помедлил, а потом дружелюбно ткнулся мордой в плечо атонийца.

– Так и сделаем, – принял решение Гор. В отличие от сестры он не удивился. Высшие, случалось, и впрямь заимствовали у джигли кунгуров, чтобы разок-другой насладиться полетом. – По воздуху и в самом деле будет быстрее…

13

Столица встретила плохой вестью: урудия Алира состоялась еще несколько сумраков назад. Больше того, Огиру и Гора считали мертвыми. Их дома украшали красные флаги – знак траура, а на крышах горел магический огонь, который по обычаю должен был освещать усопшим путь к Последнему Пределу. Двери обоих домов были открыты настежь, чтобы любой мог зайти и выразить скорбь.

Когда трое всадников приземлились во дворе дома Огиры, сияние было на исходе. Слуги уже собирались закрывать двери на ночь, но, увидев запоздалых посетителей, остановились и привычно склонили головы, приветствуя. За последние несколько сумраков родственники, друзья и соседи толпами валили в дом Алира и Огиры, поэтому последние трое вызвали не интерес, а лишь глухое, умело скрываемое раздражение.

– Просим в дом, ари, – устало пригласил один из слуг, даже не поглядев в лица новых гостей. – Проходите в мемориальный зал. Вам подадут напитки и…

– Кирон! – перебила Огира. – Ты что, не узнаешь меня?

Слуга, пожилой желтоволосый лючин в красном траурном одеянии, подпрыгнул, словно увидел призрак, выпучил и без того страшноватые змеиные глаза и закричал:

– А-а-а!!!

Огира, не мудрствуя лукаво, влепила ему пощечину, приводя в чувство. Кирон орать перестал, но продолжал таращиться, разевая рот, как рыба на песке. Остальные слуги на воскрешение хозяйки отреагировали по-разному. Кто-то впал в ступор, кто-то кричал от радости. Горничная Огиры, плача и смеясь одновременно, бросилась ощупывать госпожу, позабыв о приличиях.

– Может, лучше продолжим в доме? – Мюрр с тревогой оглядывался по сторонам, опасаясь, что на вопли сбегутся соседи. Тогда об их возвращении станет известно всем, Фейру в том числе, а с этим торопиться не следовало. Вначале стоило разобраться в ситуации, узнать, что новенького в столице.

Гор сразу понял его опасения, почти силой заставил всех войти в дом и запереть двери.

– А кунгуры? – попытался возражать один из слуг. – Их же надо помыть, накормить…

– Все потом. Пока побудут с нами в доме. Холл огромный, целый табун поместится.

Слуги окружили прибывших кольцом и наперебой принялись рассказывать:

– Урудия была два сумрака назад… Накануне Кирона и Лирина-конюха вызвали в кунгурию, что при суде…

– Кунгурия – нечто вроде конюшни, только не для простых лошадей, а для кунгуров, – шепотом пояснил Мюрру на ухо Гор.

– Мы сперва и сами не поняли, зачем нас вызвали, – продолжал Кирон.

– Неправда! Я сразу тебе сказал: небось, с Ралоной что-то стряслось. Приболела или еще что, – вмешался Лирин-конюх.

– Сказал он! – обозлился Кирон. – Лучше б молчал! Особенно там, в судебной кунгурии. А то начал орать…

– Я не орать, я по делу!…

– Хватит ругаться! – не выдержала Огира. – Вы дальше рассказывайте. Ну, пришли вы в кунгурию?

– А там народу битком: судебный старшина, конюхи, еще всякого народу полно. И главное, сам Фейр-ари… Трясется, как в лихорадке…

– Это он радовался так, – сунулся Лирин-конюх.

– Молчи уж, предатель. – Кирон смерил товарища мрачным взглядом.

– Я не предатель!… – завопил тот.

– Цыц! – рявкнул Гор. – Не отвлекайтесь. Что там, в кунгурии-то, было?

– Ралона лежала и не дышала.

– Мертвая, – сказал Лирин-конюх.

– Не дышала! – повысил голос Кирон. – Это ты, дурак, завопил, что мертвая. А надо было сказать, дескать, жива, просто спит глубоко. Мол, с ней это бывает… А ты, предатель, тут же сказал, что она померла!

– Так она ж…

– Она ж… – передразнил Кирон. – Так и дал бы тебе кулаком…

– Погодите, – остановил их Гор. – Вас позвали, чтобы вы официально подтвердили смерть Ралоны?