Завещатель

С Анжелой мы периодически ругались, поэтому я не придал тогда особенного значения этой ее вспышке и злым словам. К тому же в тот вечер нас на некоторое время отвлекла от взаимных разборок досадная история с сантехникой и соседями сверху.

Пока мы ругались на кухне, вдруг, неожиданно, лампочка затрещала, а с самой стеклянной колбы прямо на стол упала грязная капля воды. Мы оба замолкли и посмотрели вверх. Потолок плакал. Около того места, где светильник крепится к кухонному потолку, появилась мокрое пятно. Пятно расплывалось на глазах. Я нехотя встал с табуретки, вышел на лестницу, поднялся на следующий этаж и приступил к малоприятному диалогу с жильцами верхнего этажа…

Когда наутро я заявился в наш офис, то сначала ничего не понял. Охранника на месте не оказалось, Лилька отсутствовала. Но зато в коридоре толпилась куча народа. Все наши выползли из своих нор как тараканы из щелей. Правда, в отличие от последних, они никуда не торопились, а просто стояли кучками или попарно. Увидев меня, все недовольно уставились в мою сторону. Разговоры смолкли.

— Вот кто у нас появился! Господин Феликс собственной персоной изволили прибыть! Ты как раз вовремя, — сказал Сергей — мой приятель, иногда подменяющий меня в качестве сисадмина, — тебя только здесь и не хватало.

— В самом деле? — неприятно удивился я. — У вас тут что, общее собрание? А Митрич где?

— Увезли, — скупо ответил Сергей.

— Куда? — не понял я. — И зачем?

— Так уж принято. А, ты же ничего еще не знаешь. Отравился наш Митрич.

— Юрий Дмитрич? Как отравился?

— Ядом, — лаконично объяснил Сергей.

— Он жив? — глупо спросил я.

— Нет, конечно, — Серега вздохнул, — он с вечера оставался. Сидел в кресле так и сидел. Утром пришла Лилька и нашла его тут. Холодного. Она же и милицию вызвала.

— Хочешь сказать, что он покончил с собой?

— Не хочу. И милиция уже не хочет. Они толком не говорят ничего, но как я понял из разговоров, на стакане ни одного отпечатка нет. Ты можешь выпить стакан, не трогая его руками?

— Могу, — послушно кивнул я. — В перчатках.

— Не было там никаких перчаток.

— Может Лилька вымыла? — вяло спросил я. — Кстати, а она-то где?

— В прокуратуре. И Гаврилыч там со вторым охранником. Как его? Забыл… Он вчера дежурил. Гаврилыч. При нем все и произошло.

— А что он говорит? — Снова спросил я.

— Откуда ж я знаю? Он в прокуратуре же говорит, а не здесь. И Лилька тоже там. Отдувается бедная. — Сергей помолчал несколько секунд, а потом вдруг спросил, — а ты где вчера обретался вечером?

— Когда?

— Примерно с десяти до двенадцати.

— Дома. А что?

— Алиби, — коротко пояснил Сергей, — в первую очередь теперь будут теребить нас. Черт! Как это некстати! И что будет с фирмой? Митрич все контакты у себя держал. Все заказы, все клиенты через него шли, все договора. Все до ночи любил тут засиживаться. Вот и досиделся.

— Ну, в компьютере должно все быть. Кто Митрича обычно замещал? — я вдруг понял, что совсем не располагаю сведениями об иерархии в нашей компании. И понятия не имею, кто у нас выполняет обязанности заместителя шефа. — Должен же он был когда-нибудь отдыхать?

— Марья Владимировна, кто еще? Иногда — я. Но сейчас только на нее вся надежда.

Марья Владимировна Куренцова — наш главный и единственный бухгалтер (а по совместительству — главный экономист) действительно держала в руках все финансовые дела компании. Покойный Митрич, несмотря на его деловую хватку и фантастическую интуицию в тонкости финансовых вопросов никогда не вникал. Третьим по значимости был, несомненно, наш юрисконсульт — Сергей Копылов, с которым я и беседовал сейчас. Просто чудо, что он знал еще и компьютеры. Почти профессионально кстати, знал. Что и позволяло ему совмещать со своей основной работой должность второго сисадмина. Это сочетание было редчайшим случаем. Такого я еще нигде и никогда не встречал.

— Компьютер Митрича забрали менты, — продолжал Сергей, — теперь в его кабинете остался только моник и принтер. Может, и у нас заберут. В комнаты входить запретили, все опечатали, заразы! — Только тут заметил на дверях белые ленточки с синими печатями. — Ни работать, ни пойти никуда нельзя, б…ь!

— А почему домой-то не уходим? — не понял я. — Все тут стоим?

— Запретили! — Серега недовольно закурил, — на, возьми, теперь можно… А, ты же не куришь, я и забыл… Так вот — не разрешают никому уходить! Сейчас ждем какого-то хмыря, который скажет нам, что и когда делать.

«Хмырь» оказался элегантным молодым человеком с повадками трамвайного хама. Как я понял, он сходу подозревал нас всех вместе взятых, и сразу дал понять, что для нас должно быть великим счастьем внимание со стороны следствия. С его, стало быть, стороны.

Потом у нас у всех сняли отпечатки, взяли подписку, как у свидетелей (интересно — свидетелей чего?) И распустили всех нас по домам. Пока мы им не понадобимся.