Завещение бессмертного

Эвбулид потянулся к кувшину, но Лад решительно накрыл его пальцы своей широкой ладонью.

- Пить больше не будем! — сказал он. — Нам еще дело надо сделать.

—Но, Лад, какое еще может быть дело? Такое вино!..

—Все! — отрезал сколот, отставляя кувшин в дальний от грека конец стола. — Кто с нами пьяными разговаривать будет? И так все косятся, что мы рабы... Вспоминай лучше, кому подарен этот твой купец...

—Сейчас, — кивнул Эвбулид. — Значит, так! Афинодор и Аполлодор отпадают?

—Уже отпали!

—  Тогда им может быть Гермодор... Нет, не Гермодор! Пандор... Палладор...

—  И этот  уже был! — напомнил Лад.

— Мы искали Аполлодора — подаренного Аполлону, а это — дар Палладе! — пояснил Эвбулид.

— Еще одна богиня?

— Нет — прозвище Афины, значит "воительница"!

— О, боги! — совсем по-эллински, ужаснулся Лад. — Еще и прозвища...

— Нимфодор... Асклепиодор... Афродитодор... — не слушая его, бормотал Эвбулид, и вдруг лицо его страдальчески сморщилось. — Нет, не могу! Ну, прямо вертится на языке, и только, вроде, вспомню, как ускользает. Слушай, а может, Диодор?

— Это ты меня спрашиваешь? — поднял глаза на грека Лад.

- Или Никодор... — угасающим голосом добавил Эвбулид. — Дар богине победы...

— Ну, хорошо! — успокаивающе сказал сколот. — Вот только доедим, и отправимся искать этих твоих Диодоров и победителей!

Он вытер о полу одежды запачканные в жире пальцы.

—  Лад! — укоризненно остановил его Эвбулид. — Мы же здесь с золотым статером, а не с горстью медяков!

Показывая пример, он аккуратно вытер пальцы о мякиш хлеба и положил его в пустую миску.

— Чудно! — удивился Лад, но тоже помял хлеб пальцами и, покосившись на занятого своими мыслями Эвбулида, отправил его себе в рот.

Через полчаса, выйдя из харчевни, они уложили в повозку кувшин с недопитым вином, миски с оставшимися кусками мяса и салатами, расспросили прохожих и поехали на поиски нужного купца среди полутора десятков Диодоров и семи Никодоров.

— Как там Домиция? — вздохнув, спросил Лад у Эвбулида, вышедшего с разочарованным лицом из первой же лавки.

— Уже заскучал? — устраиваясь удобнее, так как путь теперь лежал в другой конец города, усмехнулся грек.

— Понимаешь... — не принимая его иронии, задумчиво сказал Лад. — Она такая гордая, добрая и цену себе знает, совсем как девушки моей тверди. Как по такой не скучать?

- Так и женился бы на девушке из своей тверди! — мягко посоветовал Эвбулид, вспоминая Фемистокла.

—- Нет, — покачал головой сколот. — Они хорошие, но такой, как Домиция, у нас нет. Сколько я не видел эллинок и здешних девушек, все они какие-то ветреные, легкомысленные, поверишь, некоторые готовы броситься в объятия любому мужчине!

—  Эх, Лад, Лад! — с улыбкой глядя на сколота, заметил Эвбулид. — Ты не видел наших гетер!

-  А кто это?

—  О, это образованные женщины, они умеют петь, играть на арфе и кифаре, умно поддерживать любую беседу. Ими восхищаются, о них пишут драмы, им воздвигаются золотые статуи. Но... — Эвбулид хитро посмотрел на внимательно слушавшего его сколота. — Они имеют один маленький недостаток.

— Понимаю, у них вздорный характер?

— Да нет, как раз мягким нравом боги их не обделили!

— Значит, они неверны своим мужьям?

—  Да, гм-мм… В некотором роде! — помявшись, кивнул Эвбулид. — И хотя мужей у них не бывает, верностью они никогда не отличались. Они продают себя, — объяснил он и, поймав недоуменный взгляд сколота, добавил: — Ну, торгуют своим телом за деньги!

—  И после этого им воздвигают золотые статуи? — изум­ленно воскликнул Лад.

—  Увы! — развел руками Эвбулид и, в свою очередь, с удивлением взглянул на сколота: — А разве у тебя на родине таких нет?

—  Конечно, нет!

—  Разве у вас нет девушек, которые живут в полной ни­щете и умирают от голода?

— Есть, особенно в ненастный год, — хмуро отозвался Лад. — Но чтобы выжить таким позорным способом... Да они скорее убьют себя, чем пойдут на это! Я знаю, у некоторых племен скифов есть древний обычай, когда хозяин из гостеприимства укладывает с гостем свою жену или дочь, смотря какой у него возраст. Или здешние рабыни отдаются мужчинам, потому что этого требует природа. Но торговать своим телом женщине, которая поет, играет на кифаре, которая может поддержать разговор мужей…

— У нас есть и продажные девицы, которые не умеют ничего этого! — сказал Эвбулид, пораженный чистотой и непорочностью племени Лада. — В Афинах их называют "пешими телочками".

- Телочки, да еще пешие? — качая головой, переспросил сколот.

—  Так их зовут в честь пехотинцев, которые, в отличие от конницы, сопровождаемой музыкантами, выступают в поход без музыки! — объяснил Эвбулид.

Лад с минуту молчал, вдумываясь в смысл сказанного, а потом вдруг захохотал, запрокинув голову, и повозка принялась дергаться из стороны в сторону, пугая встречных прохожих.

Эвбулид хотел было вырвать вожжи из рук друга, но тот хохотал с такой заразительностью, что и сам он невольно сначала усмехался, а потом засмеялся громко, во весь голос, чего не было с ним за все время, проведенное в рабстве.

Успокоившись, они вытерли выступившие на глазах слезы и поехали дальше, думая каждый о своем.