Завет, или Странник из Галилеи

Немногим позже все разъяснилось. Йерубаль имел свое небольшое, но прибыльное дельце. Он примостился у обочины со своей игральной доской и стал бросать кости. Спустя совсем немного времени собралась толпа, которая увеличивалась на глазах. Хитрость заключалась в том, что я выступал в качестве приманки. Люди, принимая меня за одного из прохожих, видели, что я бросаю кости и мне почти все время везет. Они подходили и тоже начинали играть. Но, к их удивлению, чаще проигрывали, чем выигрывали, и деньги струйкой текли к Йерубалю.

Я думал, что он использует утяжеленные кости, но он сказал, что это слишком легко обнаружить, и он бы в таком случае давно уже был покойником. А вот метить кости было гораздо безопаснее, к тому же он очень хорошо чувствовал игральную доску, каждую ее выпуклость или вмятинку. Короче, он владел своим ремеслом отлично. Он знал, кто как играет, кого надо подтолкнуть к игре, кого попридержать. Но я тоже оказался небесполезным ему. Йерубаль сказал, что мое лицо просто создано для одурачивания. Глядя на меня, люди проникались ко мне доверием, такое вот было у меня лицо. И потому-то Йерубаль и выбрал меня.

Мы прошли совсем немного в тот день и к вечеру не добрались даже до Бетсайды. Йерубаль решил переночевать в горной деревне, мы сошли с главной дороги и стали подниматься в гору. В деревне Йерубаля знали, как оказалось, очень хорошо. Дети радостными воплями встречали его появление, а он раздавал пригоршнями жареный миндаль, который купил по пути. Можно было подумать, что в деревню пришел самый уважаемый человек. Люди приветствовали его, выносили угощение, расстилали циновки, чтобы мы могли устроиться поудобнее. Девушки теснились вокруг него, хихикая и прыская в руку, как перед каким-нибудь красавцем. Йерубаль же вдруг стал выказывать почтительность и вежливость: он поклонился старикам, после чего пошел в хижину, стоящую на краю деревни, чтобы принести там жертву богам. Я с удивлением наблюдал за произошедшими с ним переменами. И только когда вокруг него начали собираться люди с подношениями и просить, чтобы он предсказал им судьбу, я понял, в чем дело. То был еще один трюк Йерубаля. Его почитали за чародея или что-то в этом роде — он не сказал мне, как добился этого.

— Я как твой друг Еша, — шепнул он мне, — хожу по воде и все такое.

Я не мог понять, говорит ли он серьезно или шутит, однако он тут же подмигнул мне. Я понял, что он смеется надо мной, ведь он решил, что я тоже выделываю какие-то фокусы, когда я с жаром рассказывал ему о Еша.

Йерубаль хотел задержаться в деревне еще на день, но я уговорил его не медлить и идти к границе с Галилеей, а оттуда в Кефарнахум. Я надеялся застать там Еша до того, как он уйдет в Иерусалим. Мы добрались до города, когда солнце было в зените и палило нещадно, от пристани исходил запах рыбы, непереносимый на полуденной жаре. На улицах, однако, было довольно оживленно даже в это время дня, люди спешили по своим делам, особо не обращая на нас внимания. Мы попытались расспросить прохожих, как можно найти Еша, но поначалу нам было трудно разобрать местный акцент, а по-гречески здесь никто не говорил. В конце концов расспросы привели нас к какому-то сараю, где, как я понял, евреи молились своему Богу. Я был несколько озадачен видом строения, так как он не вязался с теми рассказами о великом Боге, которые я слышал. Мы нашли человека, который присматривал за зданием, и спросили его о Еша. Он ответил так, словно мы искали живое воплощение дьявола. Пробурчав что-то вроде: «Идите к его ученикам, там его и найдете», — он резким движением закрыл дверь прямо у нас перед носом.

Такой прием показался нам чрезвычайно странным. Мы думали, что здесь все будут говорить о великом еврейском мудреце, а вместо того нас едва не выпроводили из города за одно упоминание его имени. Наконец кто-то указал нам на дом рыбака, где вроде бы остановился Еша. Мы подошли к дому очень неопрятного вида, совершенно без окон, с грубыми деревянными воротами, которые к тому же того и гляди могли отвалиться. В воротах появилась женщина такой же грубой внешности. Она долго не могла взять в толк, что мы от нее хотим, но потом ответила, словно маленький ребенок:

— Ходить туда, в другое место, Генсерет.

Йерубаль знал, о каком городе она говорит, он сказал, что это недалеко. Мы решили, что стоит отправиться туда, и покинули город.

Я понял, что опоздал, и Еша со своими людьми уже выступил в дорогу. К тому времени я приуныл; мне подумалось: «Кто я такой, чтобы отправляться в путешествие с Еша? Что я знаю о жизни, что я видел? Только ячмень да овец». Но потом, подумав о Хураме и о том, почему я ушел из дома, я понял, что выбора у меня не было.