Завет, или Странник из Галилеи

Мы прошли через ворота во внутренний двор и очутились прямо перед храмом. То, что предстало нашим глазам, было подлинным откровением. Храм заполнял собой все пространство, так же как и пространство нашего воображения. Там был вход, не закрытый дверями, огромных размеров. Действительно такие ворота могли быть устроены только для Бога. Они были настолько высоки, что пришлось бы, наверное, лечь на землю навзничь, чтобы увидеть то место, где они завершаются. Изнутри вырывалось золотое зарево — удивительно, что оно было одновременно и расплывчатым, и пугающе ярким, так что казалось, твои глаза не в силах выдержать его сияния. Я почувствовал, как в это мгновение у меня перехватило дыхание, и тут я осознал, что понимаю, каково есть на самом деле величие Бога. Мой взгляд был прикован к входу в храм, и я думал: что бы там ни было за этим входом, там, внутри, это неизвестное все равно будет грандиознее и невероятнее того, что я, напрягая все свое воображение, силюсь себе представить.

Я сосредоточился на том, что происходило в храме, — мои глаза к тому времени уже немного пообвыклись. В тени храма шла обычная работа. У его подножья суетились священники и их помощники; за ними наблюдали сотни мужчин, стоявших за перилами, и сотни женщин, которым не разрешалось находиться в ближнем дворе и которые следили за происходящим с балконов, устроенных в стене. Прямо напротив входа в глубине храма располагался огромный алтарь, сделанный из мрамора. За алтарем находилась гигантских размеров жаровня, испускавшая волны тепла и циклопические выдохи дыма. К алтарю вел специально выстроенный наклонный подход, чтобы священники могли свободно подходить к огню и бросать в него то, что нужно. В стороне, противоположной алтарю, находилось место, где совершалась жертва, туда выстроилась целая очередь из людей, принесших в храм жертвенных животных: у кого-то были голуби, у кого-то ягнята. Младшие служащие, облаченные в одежды алого цвета, забирали животных или птиц у подошедших, затем привычным движением перерезали им горло. Кровь собирали в специальные сосуды, из которых потом окропляли алтарь, ту ее часть, которая не попадала в сосуды, отводили по специальным желобкам, выдолбленным в полу. Пространство заполнял острый запах крови, жженой требухи, гари — запах, напоминающий о хлеве. Казалось, там должно было быть чуть ли не хуже, чем в хлеву. Но все место было тщательно убрано, нигде не было видно и следов снегопада, редкие снежные хлопья таяли высоко в воздухе, даже не приблизившись к земле.

Внезапно я заметил, что народ как-то странно посматривает на нас с Йерубалем. Какие-то два человека разглядывали нас в упор и перешептывались, потом один из них наклонился к третьему, стоявшему поодаль, и что-то сказал ему на ухо. Тот третий подошел к стражникам, тоже стоявшим поблизости. Непонятно, почему мы вызвали у них подозрения: Йерубаль был похож на еврея, у меня за время путешествия успела отрасти борода, и теперь я также не отличался от многих, находившихся здесь. Стражник направился к нам, по мере его приближения разговоры вокруг нас смолкли и все обернулись в нашу сторону.

Лицо стражника стало напряженным, наверняка он ничего не имел против нас, но все же должен был выполнять свои обязанности. Приблизившись, он что-то сказал, обратившись к нам, по-видимому, на иудейском наречии, намереваясь проверить нас. К моему удивлению, Йерубаль тут же ответил ему, и у них даже завязался разговор. Стражник по-прежнему глядел на Йерубаля с явным подозрением, но тот болтал как ни в чем не бывало, время от времени пуская в ход свою ухмылку. Но тут вдруг стражник повернулся ко мне и заговорил со мной — о чем, я, хоть убей, не мог понять. Последнее, что я услышал, было слово: «Бежим!», — произнесенное мне на ухо голосом Йерубаля.

Мне показалась, что под нашими ногами разверзлась земная твердь. Огромной массой людей вдруг завладела внезапная догадка — мы не евреи. Разнесся всеобщий вопль. Такого не услышали бы, наверное, даже если бы сейчас кому-то вздумалось устроить здесь избиение младенцев. Сообразительность Йерубаля не изменила ему и на этот раз, иначе быть нам забитыми до смерти прямо на месте. Он быстро схватил меня за руку и бросился прочь, в женский придел.

Увидев двух бегущих мужчин, женщины, заполнявшие внутренний двор, бросались врассыпную, давая нам дорогу. Но от этого во дворе становилось еще теснее, и наши преследователи сильно отстали. Из внутреннего двора вело несколько ворот, на ноги была поднята вся стража, последовательно перекрывавшая все выходы. Но они не знали, что ловят хитроумного Йерубаля, который побежал к лестнице, ведущей на балконы, где толпились женщины. Никто не думал перекрывать этот выход. Балконы были заполнены до отказа, к тому же было ужасно душно, а женщины в таких условиях склонны падать в обмороки. Так и случалось: они падали даже на узких ступеньках, на которых невозможно было повернуться, и преследовать нас там было невозможно.