Завет Холкрофта

— Возможно. Но немецкий, на котором говорил один из них, показался мне странным. Я не смогла узнать диалект. Он не из Мюнхена и точно не из Берлина. У него странное произношение.

— Что ты имеешь в виду?

— Оно очень гортанное, но при этом мягкое, если так бывает.

— Ты думаешь, они из «Возмездия»?

— Какая разница? Мы должны защитить себя от обоих. Ничего не изменилось. Во всяком случае, для меня. — Она дотронулась до его руки. — Но тебя мне жаль.

— Почему?

— Потому что теперь ты бежишь вместе с нами. Ты теперь один из детей — из verwiinschte Kinder[16]. Из проклятых.А у тебя нет опыта.

Похоже, теперь я приобретаю его на ходу.

Она убрала руку.

— Ты должен ехать в Берлин.

— Знаю. Мы должны торопиться. Нужно добраться до Кесслера и подключить его, он, — Холкрофт сделал паузу, — наш последний шанс.

Она печально улыбнулась этому слову.

— У нас есть ты и мой брат, вы оба все знаете и готовы действовать. Кесслер тоже должен быть готов... Цюрих — вот шанс. И разрешение столь многих проблем.

Ноэль посмотрел на нее. Было нетрудно угадать ее мысли. Цюрих — это безграничные средства, часть которых, безусловно, можно пустить на то, чтобы обуздать, а то и уничтожить фанатиков из «Одессы» и «Возмездия». Холкрофт знал — ей известно, что он сам был свидетелем ужасов, которые те творят; в конце концов, одна треть голосов и так принадлежала ей. Ее брат тоже согласится.

— Мы подключим Цюрих, — сказал он, — и вскоре сможем остановиться. Мы все сможем остановиться.

Она задумчиво посмотрела на Ноэля. Потом придвинулась к нему, взяла за руку, опустила голову ему на плечо, и ее длинные светлые волосы упали ему на пиджак.

— Я позвала тебя, и ты пришел ко мне, — сказала она своим странным певучим голосом. — Мы чуть не погибли сегодня. Тот человек отдал свою жизнь за нас.

— Он был профессионалом, — ответил Ноэль. — Наши жизни для него ничего не значили. Он искал информацию и человека, который мог бы ее предоставить.

— Знаю. Я и раньше встречала таких людей, таких профессионалов. Но он хотя бы вел себя достойно; многие бы поступили иначе. Они слишком легко жертвуют другими во имя профессионализма.

— Что ты имеешь в виду?

— У тебя нет опыта, ты бы поступил так, как он тебе велел. Он мог использовать тебя как наживку, вызвать огонь на тебя. Для него было бы проще подставить тебя, а потом и меня под пули. Я для него ничего не значила. В суматохе он спас бы свою жизнь и заполучил бы нужного человека. Но он спас нас.

— Где мы остановимся в Париже?

— Не в Париже, — сказала Хелден, — В Аржантей. Там на берегу реки есть небольшая гостиница. Очень милая.

Ноэль снял левую руку с руля и дотронулся до ее волос, струившихся по его пиджаку.

— Ты очень милая, — сказал он.

— Я боюсь. Нужно прогнать страх.

— Аржантей? — размышлял он. — Маленькая гостиница в Аржантей. Для человека, который во Франции всего несколько месяцев, ты знаешь слишком много.

— Необходимо знать места, где не задают лишних вопросов. Ты быстро учишься, тебя легко учить. Поезжай в сторону Бийанкура. И пожалуйста, побыстрее.

* * *

Комната выходила на Сену, балкончик со стеклянными дверьми висел прямо над рекой. Несколько минут они стояли на ночном воздухе, глядя на темную воду, он обнимал ее за плечи. Оба молчали; прикосновение успокаивало.

В дверь постучали. Хелден напряглась; он улыбнулся и успокоил ее:

— Расслабься. Пока ты мылась, я заказал бутылку бренди.

Она улыбнулась ему в ответ и снова задышала спокойно.

— Лучше бы ты предоставил это мне. Твой французский просто ужасен.

— Я могу сказать «Реми Мартин», — ответил он, отпуская ее. — Когда я учился в школе, это было первое слово, которое мы выучили.

Ноэль пошел к двери.

Забрав поднос у официанта, Холкрофт минуту стоял, глядя на Хелден. Она закрыла двери балкона и вглядывалась в ночное небо. Скрытная, одинокая женщина, тянувшаяся к нему. Это он понимал.

Ему бы хотелось понять и другое. Она очень красива; это очевидно, и рассуждать тут было не о чем. Она не могла не отдавать себе отчет в своей красоте. И очень умна — это было столь очевидное свойство, что комментарий не требовался. А кроме того, она знала обычаи своего таинственного мира. Хелден была эффектной женщиной в широком смысле; она двигалась быстро и решительно. Она, должно быть, десятки раз использовала секс, чтобы чего-либо добиться, но он подозревал, что за этим стоял лишь холодный расчет: «К сведению покупателя: вы получаете только тело, мои мысли принадлежат мне, а не вам».

Она отвернулась от окна, ее взгляд стал мягким, теплым,но каким-то далеким, наблюдающим.

— Ты похож на нетерпеливого метрдотеля, ждущего возможности проводить меня к столу.

— Сюда, мадемуазель, прошу вас, — сказал Ноэль, направляясь к маленькому бюро в другом конце комнаты. — Не желает ли леди занять столик у воды? — Он пододвинул стульчик к стеклянным дверям и смотрел на нее, кланяясь и улыбаясь. — Если леди будет любезна присесть, будет подан бренди и начнется фейерверк. Факельщики в лодках ждут вашего появления.

— Но где сядешь ты, мой очаровательный garcon?