Завет вечности. В поисках библейских манускриптов

Библейские рукописи дали нам очень много новых данных о вариантах текста (особенно благодаря указанию разночтений в примечаниях на полях), а также о развитии системы обозначения гласных, что помогло разъяснить до того весьма спорные вопросы древнееврейского вокализма и произношения. Изучая тексты Священного писания из генизы, Шехтер всегда с интересом читал их колофоны, в которых указывалось, когда и где был сделан список, имя писца или же владельца книги. Зачастую подобные памятные записи включали в себя грозные проклятия в адрес тех, кто осмелился бы продать или унести Псалтырь или Пятикнижие, пожертвованное богобоязненным и щедрым господином таким-то синагоге такой-то. У современного охотника за рукописями набожные заклинания такого рода способны вызвать лишь улыбку. Шехтер по этому поводу замечал: «Эти проклятия удручают, если ты как раз знаешь кое-что об этом самом лице, унесшем рукопись из синагоги; но если вы хотите выяснить историю рукописи, вам приходится мириться с такого рода «благопожеланиями». В конце концов может статься, что мои разыскания посодействуют робким притязаниям благочестивого дарителя на обретение бессмертия, поскольку имя его снова будет явлено миру в каталоге, который когда-нибудь все же будет подготовлен.

331

Пока же рукопись пребывала в куче праха в генизе, шансов у него на это было, безусловно, куда меньше».

Другой диковинкой были образчики библейских текстов, выполненные необычным видом скорописи — так называемым «решетчатым письмом», при котором в каждом стихе первое ключевое слово или слова даются полностью, а все остальные представлены только их начальными буквами. По этой системе первый стих Библии можно записать следующим образом: «Вначале с. б. н. и з.» (т. е. «Вначале сотворил Бог небо и землю»). Это была скорее памятка, нежели подлинный текст, и, возможно, такой способ записи был каким-то образом связан с первоначальным характером лишенной гласных семитской письменности, которая, как иногда утверждают, основывалась не на подлинном алфавите, а опиралась на скорописную, полусиллабическую систему. Гениза явила первые подобные примеры использования «решетчатого письма» (старый раввинский термин) для записи текста целиком.

Подобная форма сокращенного письма была рассчитана на искушенного и высокоученого человека, который хорошо знаком со священными текстами. Среди рукописей были также краткие извлечения из Пятикнижия, тщательно выписанные большими буквами для обучения молодежи, — короче говоря, «упрощенная Библия».

Наиболее значительную часть коллекции составляют вместе с библейскими литургические тексты. Они дают представление о наиболее древних формах иудейского богослужения и существенно обогащают наши знания об эволюции еврейской молитвенной книги.

Можно было ожидать, что в генизе, в силу самой ее природы, окажется немалая часть апокрифов,

332

псевдэпиграфов и подобной литературы, которую раввины всеми силами старались убрать с глаз долой. Показательным примером является в данном случае Книга премудрости. К моменту, когда каирская гениза начала функционировать (т. е. скорее всего к IX в.), многие неканонические работы были уже изъяты из обращения. Однако значительное количество фрагментов помимо рукописных страниц «Премудрости» обрели свое место под сводами, обрекавшими их на забвение. Среди них находилась и значительная часть труда на арамейском языке, который принято считать христианским апокрифом (различие между подобными иудейскими и христианскими сочинениями отнюдь не всегда легко устанавливается и зачастую зависит от количества христианских интерполяций в еврейских текстах), именуемым «Завещаниями двенадцати патриархов». Иудейские сочинения включали «Изречения раввина Елиезера» и «Седер Элийяху», причем авторство последнего текста приписывалось пророку Илии. Шехтер приветствовал эти тексты как важные свидетельства «истории развития иудейской религии в период между двумя Заветами».

Примерно на рубеже XX века Шехтер уделил более пристальное внимание одному небольшому сочинению, содержавшемуся в Кембриджской коллекции. Этому тексту, предположительно сектантского происхождения, предстояло увлечь его почти на десятилетие, пока в 1910 г. он не обнародовал его вместе со всеми примыкающими к нему материалами. Текст, который Шехтер назвал «Фрагментами цадокитского сочинения», теперь более широко известен под названием «Дамасский документ». Эта публикация вызвала подлинную академическую и догматическую бурю и затяжные, нередко весьма язвительные дебаты, однако широкая публика оставалась почти безучастной.

333