Завет вечности. В поисках библейских манускриптов

В действиях Фонда исследования Египта не было ничего необычного или в корне нового. Вызывает удивление только то, что западные организации и ученые так долго не могли прийти к этому. Возможные участки раскопок быстро сокращались: в Египте стремительно расширялась зона земледелия, а участники самодеятельных «раскопок» истребляли в гигантских масштабах ценные информативные данные и вещественные материалы. Даже когда феллахи узнали о доходе, который можно было извлечь из папирусов, их грубые методы раскопок приводили к уничтожению половины обнаруженных хрупких свитков. Бесцеремонные торговцы и охотники за сувенирами также внесли свою лепту в разрушение и уничтожение рукописей.

Все эти соображения тяготели над Фондом, когда он решил субсидировать проект археологического поиска папирусов. Для раскопок был, естественно, избран Файюм,

65

где прославился Флиндерс Петри. Файюм пользовался репутацией места, давшего огромное количество текстов, к тому же ему угрожало намечавшееся в ближайшем будущем расширение обрабатываемых земель. Фонд получил разрешение исследовать северо-восточный район, и к концу 1895 г. экспедиция была готова начать работы. Для руководства предварительными раскопками были избраны Дэвид Джордж Хогарт и двадцатипятилетний Бернард Пайн Гренфелл. Специальностью Хогарта была Юго-Западная Азия, в частности хеттские надписи, и он вскоре оставил папирологию. (Позднее он руководил знаменитыми раскопками в Каркемише, где ему помогали Т.Э. Лоуренс и Леонард Вулли.)

Несмотря на свою молодость, Гренфелл был вполне подготовлен к тому, чтобы взять на себя руководство. Он с отличием сдал экзамены в Оксфорде и собирался специализироваться в экономике, когда публикация «Афинской политии» Аристотеля привлекла его внимание к греческим папирусам. Написав очерк о них, он получил стипендию на два года для поездки за границу и зимой 1893/94 г. принял участие в раскопках в Коптосе, в Верхнем Египте, под руководством Флиндерса Петри. Он начал учить арабский язык и присутствовал при покупке Петри греческого папируса нелитературного содержания, который впоследствии предоставил ему возможность продемонстрировать свое искусство издателя. Со временем он самостоятельно приобрел недостающую часть этого папируса и ряд других текстов.

С самого начала работ в Файюме Гренфелл стремился включить в группу исследователей своего друга со студенческих лет Артура Сёрриджа Ханта, который был младше его на два года. Хант, так же как ранее Гренфелл, по окончании Оксфорда получил статус стипендиата и изучал латинские рукописи в испанских библиотеках,

66

но Гренфелл сумел убедить его присоединиться к нему в Египте. Таким образом, как сказал один из панегиристов Ханта, «потеря для латинской палеографии превратилась в приобретение для папирологии».

В январе 1896 г. Хант последовал за Гренфеллом в Файюм, положив начало союзу, который один их немецкий коллега назвал schopferische Einheit (творческий союз). В 1926 г. в некрологе своему другу Хант трогательно писал об их отношениях: «Наверно, не часто складывалось более тесное и гармоничное научное сотрудничество между людьми, чем то, каким было наше в 1896-1908 гг. Зимой в нашем египетском лагере мы редко видели еще какого-нибудь европейца; летом большую часть издательской работы мы делали в одной комнате. Мы обсуждали проблемы, возникающие при раскопках, трудности дешифровки и интерпретации, обменивались для сравнения копиями папирусов; то, что писал один, проверял другой». Собратья по науке прозвали их «оксфордскими Диоскурами» и «созвездием Близнецов папирологии». И в самом деле, определить индивидуальный вклад каждого из них в общую работу невозможно. Призыв Ханта на военную службу во время Первой мировой войны или затяжные болезни Гренфелла не вносили существенных изменений в их работу и, разумеется, нисколько не приуменьшали ее тщательности и выдающегося мастерства. Их совместные труды, особенно по дешифровке, идентификации, изданию и переводу своих находок, достигли редкого совершенства и высшей степени точности.

Они были совсем несхожи по интеллекту и темпераменту, но именно в силу этого гармонично дополняли и обогащали друг друга. Результатом была величайшая компетентность. Гренфелл был открытым, пылким, отзывчивым человеком. В обществе, в колледже, на кафедре,

67