Завет вечности. В поисках библейских манускриптов

Действительное происхождение папирусов так и не было установлено: местные жители хорошо хранили свои секреты. Некоторое время ходили слухи, что папирусы происходят из Файюма, а затем Карл Шмидт, немецкий папиролог, заявил, что, как он слышал, источник находился на другом берегу Нила, недалеко от развалин древнего Афродитополя. Никаких подтверждений, однако, не последовало. Говорилось также, что различные манускрипты были найдены в кувшинах на коптском кладбище, — в свете предшествовавших открытий версия вполне правдоподобная. Общепринятым является предположение, подтверждаемое состоянием и характером одиннадцати кодексов, что они когда-то, не позднее чем в

286

IV или начале V столетия, входили в состав библиотеки какой-то церкви или монастыря. Рукописи могли быть спрятаны, когда община распалась, или, согласно другой гипотезе, могли быть преданы земле вместе с последним знавшим греческий язык членом общины.

Разрушительное действие времени, а также алчность и небрежность «спасителей» нанесли рукописям большой урон. Ни один из кодексов не сохранился целиком. За исключением Посланий апостола Павла, во всех них есть огромные пробелы. Тем не менее, учитывая их возраст, обращение, которому они подвергались, и непрочность папируса, довольно много листов сохранилось сравнительно неплохо. (Между прочим, физическое качество материала, на котором были написаны тексты, как и сама манера письма, разнится весьма значительно.) Кодексы включали в себя части девяти книг Ветхого Завета и пятнадцати Нового Завета. Кроме того, здесь были значительные по размерам части апокалиптической Книги Еноха и первая часть утерянной гомилии (проповеди) епископа Мелитона из Сард «О Страстях Господних». Части, относящиеся к Новому Завету, составляли три кодекса. Матфей и Иоанн были представлены слабо, но Марку и Луке повезло больше. Из Деяний апостолов, входивших в тот же кодекс, что и Евангелия, сохранилось около половины. От Откровения Иоанна, представленного отдельным кодексом, что весьма любопытно и свидетельствует об обособленном положении данного апокалиптического сочинения, осталось около трети (десять из тридцати двух листов). К другому отдельному тому, Посланиям Павла, судьба была довольно милостива: из ста четырех сохранилось восемьдесят шесть довольно потрепанных листов (тридцать из них принадлежат Мичиганскому университету). Хотя ни одна из книг Нового или Ветхого Завета в этой партии папирусов,

287

приобретенных Честером Битти, не была полной, здесь имелось много связных, цельных отрывков, в их числе особенно интересны Пятикнижие и Книги пророков из греческой «Септуагинты», а также части практически всего Нового Завета. Эти рукописи предоставили обширный материал для исследования текстуальных проблем и в конечном счете пролили новый свет на истоки Нового Завета.

К счастью, некоторые рукописи были в сравнительно неплохом состоянии и дошли до нас компактной массой. Кроме того, их возраст охватывал промежуток от II до IV в. н. э. Благодаря этому древность источников для изучения греческой Библии была углублена по меньшей мере на столетие. Объемистый кодекс Посланий апостола Павла был написан, по всей видимости, всего лишь лет через сто сорок после смерти апостола. Сто лет, может быть, и немного на фоне тысячелетней иудео-христианской традиции или эпохи существования ближневосточных цивилизаций, но для истории текста Нового Завета, исследователи которой долгое время могли только мечтать о том, чтобы найти связующее звено хотя бы с IV в., это открытие знаменовало громаднейший скачок.

Здесь не место углубляться в сугубо специальные вопросы текстологической критики и связанную с ними проблему «семейств» древних текстов, для решения которой новозаветные папирусы Честера Битти предоставили совершенно неожиданные данные. Кое-что из этого станет понятным, если вспомнить погоню Тишендорфа за «лучшим» Новым Заветом и нашу беглую оценку значения сирийского палимпсеста. Достаточно сказать, что цель критики — «реконструкция». Она стремится приблизиться к предполагаемым оригинальным текстам, так называемым автографам. Если бы у нас были оригиналы,

288