Завет

— Декстер снабжал меня колоссальными количествами разнообразных устройств, — продолжал Калиф. — Камеры, датчики… Электронные глаза и уши — сложнейшие, высокочувствительные приборы. Я записывал все зашифрованные сигналы, идущие в эфире, круглые сутки, и днем, и ночью.

— Все?

Калиф кивнул.

— Да. Колоссальные объемы данных, ты и представить себе не можешь… Но Декстер сортировал информацию и щелкал шифры, как орехи. Он знал, что ищет, я уверен.

— Это не было поручением ордена?

— Ни в коей мере. Исключительно личная инициатива. — Калиф поднял указательный палец. — Мы собираемся навестить официального представителя ордена в Трапезунде, так что пока больше ни слова. Если ты должен узнать еще что-то перед тем, как двигаться дальше, он наверняка сообщит тебе.

Они подошли к магазину, где продавались ковры. За открытым прилавком перед магазином стояла молоденькая грузинка лет семнадцати, не старше, стройная и темноглазая. Тонкие волосы были стянуты сзади в хвост.

— Ирема!

Девушка расцеловала Калифа в обе щеки. Он представил их с Браво друг другу.

— Отец у себя, — сказала она по-турецки.

— Занят? — спросил Калиф.

— Он всегда занят, — ответила она, пожимая плечами.

Они прошли в узкую дверь. В полутемном помещении пахло пылью. Гремела арабская танцевальная музыка. Ковры закрывали стены, лежали аккуратными стопками прямо на полу, так что посетители вынуждены были петлять между ними, чтобы добраться до прилавка.

Калиф усмехнулся, обнажив сверкающие золотом зубы.

— Михаил Картли. Своеобразный человек. Он тебе понравится… со временем. — Адем предупреждающе коснулся руки Браво. — Независимо от того, как он себя поведет, знай — он заслуживает уважения. Картли до сих пор сражается с произволом Азербайджана и с чеченскими террористами. У него на родине переименованы целые области… географические названия и даже фамилии пытаются перевести с грузинского на азербайджанский. Что до террористов, они не оставляют попыток укрепиться на территории Грузии. Картли провел шесть лет, обезвреживая бомбы. Сам увидишь…

Добраться до Картли было не так-то просто. Прижимающего к уху мобильный телефон хозяина магазина окружили отчаянно жестикулирующие торговцы, что-то негромко, но оживленно обсуждая. Оглушительная музыка служила прекрасным прикрытием для их деловых разговоров. Говорили не только по-грузински. Подойдя ближе, Браво услышал турецкую, русскую, арабскую, итальянскую речь, и сразу же понял, что это вовсе не торговцы коврами. Нефть, газ, валютные рынки, драгоценные металлы, алмазы, урановая руда, оружие и боевая техника…

В воздухе стоял тяжелый запах больших денег, — запах пролитой крови и горького пота, жадности, жажды власти и лжи… Здесь пульсировало сердце современного Трапезунда. Вопреки внешнему впечатлению, город по-прежнему оставался связующим звеном между Востоком и Западом. Деньги и товары стекались в Трапезунд, а отсюда по налаженным путям струились, как струится кровь по сосудам, во все части света. Капиталы предприимчивых дельцов преумножались с немыслимой скоростью, независимо от их национальности, религиозной принадлежности и политических убеждений.

Они ждали, когда Картли освободится, а Браво тем временем разглядывал его. Кряжистый, плотный, он производил опасное впечатление, — моток колючей проволоки, а не человек. У него были широко расставленные глаза уличного бойца, густые, курчавые черные волосы и неожиданно светлые бледно-голубые глаза, обрамленные длинными ресницами. Вытянутая, как мяч для регби, голова низко сидела на короткой шее, словно уйдя в плечи за долгие годы сражений за себя, за свою семью и родную землю.

Картли заметил Калифа и коротко кивнул. Потом его взгляд остановился на Браво, и светлые глаза едва заметно расширились — всего на мгновение, так что никто, кроме Браво, не успел этого заметить.

Мелодия сменилась. Окружившие Картли плотным кольцом люди расступились и быстро разошлись. Подведя Браво поближе, Калиф представил своего спутника. Картли протянул для рукопожатия правую руку, на которой было всего два пальца, — большой и указательный. Сжимая оставшиеся от остальных пальцев обрубки, Браво вспомнил слова Калифа, — Картли обезвреживал чеченские бомбы. Он представил, как одна из них взорвалась, изуродовав эту руку…

— Ваш отец был прекрасным человеком, — коротко сказал Картли на превосходном турецком. Щелкнув пальцами, он велел принести выпивку и разлил прозрачную жидкость из поданной бутылки по трем стаканам. Браво не стал спрашивать, что это. На вкус — просто жидкий огонь. Во рту напиток оставлял легкий привкус тмина и аниса.

Картли извинился и вернулся к телефонному разговору. Закончив беседу, он отдал телефон старшему сыну, — несомненно, это был его сын, копия Картли, только моложе — и провел гостей через неприметную дверь в задней стене помещения.