Заветное желание

«Если бы заряд попал в Агрона или меня, это было бы концом обоих», — подумалось Мингаре.

Она сбила еще двух гарров, прежде чем те перегруппировались и налетели на нее, вынудив бросить рукояти иглометов и взяться за саблю. Девушка отмахнулась от одного гарра, парировала выпад другого, пришедшийся с самой неудобной стороны — сзади и слева. Рядом с ней воткнулось несколько арбалетных стрел и, судя по рыку лурпо, пробили его шкуру.

Впереди раздался вопль ужаса какого-то гарра, затем послышались чавканье и хруст. Смотреть было некогда, но можно было предположить, что кто-то попался на зуб драккону.

Очередной шипастый снаряд, распугав оставшихся гарров, со страшной силой врезался Агрону в бок. Лурпо заревел, начал терять высоту. Мингара с ужасом увидела, что снаряд, отлепившись от ящера, упал вниз, сопровождаемый алыми струйками крови, а на толстой шкуре остались ужасные следы шипов. К тому же, судя по движениям лурпо шар сломал одно или несколько ребер и наверняка отшиб какие-то органы. Точнее сказать навскидку было невозможно, к тому же гарры с новой силой набросились на Всадницу, с торжествующими воплями нанося удары своими топорами и ятаганами. Колдун же, бормоча под нос очередное заклинание, чуть отстал, но тоже не собирался бездействовать. Девушка ловко вертела саблей, но была вынуждена уйти в глухую оборону, не имея времени контратаковать.

Под плащом у Мингары висел парашют, но у всех Всадников его наличие считалось лишь чем-то вроде традиции — раненного в бою зверя не бросил бы ни один наездник. Парашютом вообще редко пользовались, разве что когда от жизни Всадника зависело нечто важное. Возвращаться же домой или на базу пешком считалось величайшим позором. Девушка послала Агрону успокаивающий импульс, умело парируя выпады гарров. Она прекрасно понимала, что долго так продолжаться не может, но без боя сдаваться была не намерена.

Внизу уже простирался один из Бросовых Островов, и Агрон лихорадочно выбирал местно для посадки. Правое крыло почти не действовало, и даже держать его развернутым было неимоверно больно. Но прекрасно обученный боевой ящер понимал, что от его действий зависит не только его жизнь, но и жизнь «той-кто-вырастила», сидящей на спине. Он, расправив крылья на равную длину, планировал к острову, где из-за холмов поднимались черные дымы экстракторов горного масла…

Колдун наконец завершил заклинание и выкрикнул формулу вслух, взмахнув жезлом по широкой дуге. Мингара крикнула, когда конечности охватил лютый холод, а сабля, мгновенно покрывшаяся ледяной коркой, разлетелась от удара о лезвие ятагана. «Объятия хлада» — так называлось это заклинание, и никакой защиты от него не было. По крайней мере для одинокой Всадницы, не имеющей способностей к магии. Гарры разлетелись в стороны, боясь попасть в зону действия смертоносного колдовства, а один, выругавшись, отдернул руку с топором: оружие покрылось такой же коркой льда, как и сабля Мингары.

Гаррский колдун уже завершал выкрикивать заклинание, которое должно было превратить Всадницу в кусок нетающего льда, но вдруг почувствовал, как в магический поток вмешалась посторонняя магия, причем огненная, полная противоположность стихии воды, к которой принадлежали «Объятия хлада». Колдун зарычал, но было уже поздно. Помеха в магическом поле вызвала сбой в структуре заклинания, и космический холод, охвативший было Мингару, рассеялся.

Гарр зарычал, в злобе забил крыльями. Зубастый клюв оскалился в гримасе ярости. Кто-то посмел вмешаться в его колдовство! Нагло, оскорбительно и, что уж греха таить, умело. Из рощи вдруг вылетело несколько стрел, состоящих из огня и оставляющих за собой дымные следы. Эти стрелы прошили насквозь троих солдат. Трупы гарров, дымясь, ухнули вниз, колдун же мгновенно сплел вокруг себя магический барьер и, резко заложив вираж, понесся обратно к дирижаблям и островам. Что бы там ни было, своей жизнью колдун дорожил больше всего. Остальные гарры тоже прекратили преследование Мингары и полетели следом за колдуном. Двоих еще сшибли меткие молнии, но прочие успели отлететь достаточно далеко.

Агрон, стряхнув с себя ледяную корку, тяжело рухнул в заросли какого-то кустарника. Мингара удержалась в седле, но ее пребольно приложило головой о какой-то сук. Девушка выругалась, подняла руки к голове и сняла шлем, когда лурпо прекратил ползти брюхом по земле. Он судорожно вздохнул и потерял сознание, напоследок дернув раздвоенным хвостом.

Всадница слезла со спины ящера, подошла к треугольной морде. Провела рукой по шее лурпо, нащупала живчик. Сердце билось. Мингара облегченно вздохнула: если ящер не умер сразу, то очень много шансов, что он выкарабкается

— Как он? — спросили сзади, и Мингара резко развернулась, выхватывая из-за пояса изогнутый кинжал. Неподалеку, опираясь плечом на толстое дерево, стоял шакмар. Судя по цвету чешуи, довольно молодой, в его глазах был какой-то странный огонек.

— Думаю, не совсем уж плохо, — ответила девушка, коротким движением головы откинув с лица непослушную прядь прямых иссиня-черных волос, доходящих до плеч. — Он выживет.