Заветное желание

Тесно… тяжело двигаться вперед, и сил почти нет… но стенки пульсируют, проталкивая вперед, к свету, такому страшному и непонятному… Вот какая-то сила подхватывает и поднимает вверх, к белому, ослепительному свету… Легкие, не привыкшие к воздуху, болят… Голоса, тогда еще непонятные, и теплые, ласковые руки…

— Это мальчик…

— Мы назовем его Ростислав…

Позже. Намного для ребенка, но краткие несколько лет для взрослых… Дискомфорт от первых очков, что надевают на нос еще в детском саду. Ростик по мере сил пытается скрывать, что плохо видит… Потом это становится невозможным…

— И откуда в детях столько злобы? — спрашивает мама, смазывая йодом ссадины сына, которого избили в школе просто потому, что он оказался не такой, как все, и не захотел подстраивать учительнице пакость. — И очки разбили зачем-то…

Ростик не отвечает. Как объяснишь маме, что времена изменились и среди детей в школах устанавливаются те же понятия, что и на улице?

— Да ты посмотри на себя! — смеется Наташка из параллельного класса. — Кожа да кости, очки что фары у «КАМАЗа»… придумал тоже — «в кино»…

Ростислав, захлебнувшись плачем, резко разворачивается и уходит, отказываясь понимать, зачем она так, при всех…

— Не можешь быть сильным, будь умным, — говорит отец, уходя на работу. — Потому что слабые и глупые погибают… Если тебя заберут в армию, тебе конец. Ты слишком слаб физически и слишком честен.

После этого семиклассник Коротков выбивается на четверки, а после и вовсе становится отличником.

Потому что для того, чтобы быть сильным, пришлось бы драться.

«Хватит!» — мысленно крикнул Ростислав, прерывая поток видений. — «Я не хочу вспоминать всё это!»

«Ты убегаешь?» — спросил чей-то голос из образовавшейся вокруг пустоты.

«Да… Нет… я не убегаю от прошлого… Я просто… не хочу всё это вспоминать, это больно…»

«Ты ведь до сих пор не веришь в себя…»

«Я верю…»

«Не обманывай сам себя… Ты просто хочешь всем доказать, что тоже на что-то способен, что ты особенный. И Каенор подходит для этого, как ничто другое».

«Какое значение имеет мотив, если результат будет сходным?»

«А он не будет… Мотив имеет очень большое значение, если имеешь дело с существами такого уровня, как Аргаррон».

«Как же быть?»

«Почему ты спрашиваешь меня? Ты должен спрашивать себя».

«Я не понимаю»

«Это плохо, когда не можешь понять себя».

«Помогите мне…»

Голос, отвечающий Ростиславу, приобрел интонации многоголосого шепота:

«Если мы тебе поможем, это может тебе не понравиться… Кроме того, ты лишишься одной из своих свобод».

«Это плата?»

«Можно сказать и так. Но в твоем нынешнем состоянии ты никогда не одолеешь архидемона. Ты должен был закончить обучение, но ты сам отказался от этого пути, пытаясь спасти жизни, которые должны были быть принесены в жертву этому времени…»

«А что вы собираетесь делать со мной?»

«Один из нас, а значит и все мы, будем в твоем теле. Но учти, что это на всю жизнь».

Ростислав не нашелся что ответить.

«Мы сейчас вернем тебе сознание, — прошелестел хор голосов. — Ты сможешь отказаться вплоть до того момента, когда цветок распустится. После этого пути назад не будет».

На Ростислава накатило ощущение падения, потом он снова начал чувствовать свое тело и открыл глаза. Он висел, обнаженный, среди нагромождений зеленых стеблей, листьев и соцветий, надежно поддерживаемый гибкими лианами за руки, ноги и крылья. Вокруг царил полумрак, растения двигались словно живая река из растений, заплетаясь вокруг Ростислава в странный узор. Тот не пытался сопротивляться, но всё же ему было несколько не по себе.