Заветные мысли

Для осуществления рассмотрения требуется (статья 54) письменное заявление «не менее чем 30 членов», и это мудрое ограничение должно признать совершенно достаточным обеспечением того, чтобы на рассмотрение шли действительно лишь жизненно важные предметы.

За министрами, очевидно лишь по своему ведомству, также сохраняется право начинания законодательных дел, и эта совокупность обещает уже многое, особенно же то, что к членам Думы от всех жителей империи, а к министрам от всяких исполнителей дойдут голоса народные и ничто существеннейшее и сознанное не минует, как может миновать, доныне законодательного внимания, а, пройдя свою частную оценку в виде ли 30 членов Думы или в виде оценки предложений министрами, будет касаться лишь назревших надобностей «блага народного», а не каких-то смутных благих пожеланий или неосуществимых утопий.

^{Фрагменты указа 6 августа 1905 года об учреждении и Положения о выборах в Государственную думу с собственноручными резолюциями Николая II «Быть по сему»}

Мне даже кажется, что для должного уравновешивания и соревнования Государственного совета и Государственной думы полезно было бы даровать право инициативы и членам Государственного совета, если заявление об отмене или изменении законов или о введении новых законов будет письменно представлено за подписью не менее чем 10 членов Государственного совета. Государственная опытность и доверие монарха, им дарованное назначением в члены Высшего совета, дают им возможность охватывать совокупность нужд страны и выбирать лишь настоятельнейшие.

В отношении к законодательной инициативе министров мне хотелось бы думать, что после установления первого министра, или единства исполнительной власти (о чем речь моя впереди), весьма будет важно, чтобы законодательная инициатива министров проходила через первого министра, а не шла прямо от отдельных министров. Чрез это много должно сократиться времени и мелочных дел в работе законодательных советов. Ныне, сколько я понимаю и знаю предмет, соревнование и отсутствие прямой и зависимой связи между отдельными министрами служит одним из главных оснований существующего правительственного порядка, а в будущем, сколько можно предвидеть его или, скорее, предчувствовать или надеяться, на то место встанет соревнование и независимость трех сил: Государственной думы, Государственного совета и первого министра. И это будет уже потому явным улучшением, что при ширине инициативы окончательных разногласий будет меньше, особенно при единстве исполнительной власти, неизбежно долженствующей – по самому смыслу учреждения Государственной думы – становиться во многом на точку зрения преобладающего в Думе большинства.

В отношении последовательности, с какой должны рассматриваться в Государственном совете и в Государственной думе начатые по вышеуказанной инициативе дела законодательного свойства, совершенно неудовлетворителен порядок, определяемый исключительно временем поступления или заявления, а из всех дел непременно необходимо выделить для первоначального разбора неотложно срочные (например, ежегодные сметы) и важнейшие по своему общегосударственному значению, а для этих и для всех дел предоставить установление очереди особому совещанию из представителей Государственной думы и Государственного совета с первым министром или, пока такого не будет, с председателем Комитета министров. Лица эти, наверное, правильнее кого-либо иного установят относительную важность предметов, примут в расчет длительность процесса рассмотрения в отделениях и вообще помогут той правильности течения дел, без которой при всем добром желании обоих законодательных собрании, а тем более при их ревнивом соперничестве должно ждать весьма печальных явлений – волокиты и увлечения в сторону дел, хотя и передовых, но терпящих отсрочку, каковы, например, перемена стиля, числа праздников и т. п.

Важнейшую и труднейшую часть законодательных работ составят, конечно, рассмотрение, подготовка и развитие стоящих на очереди законов. Если бы они и впредь производились только в министерствах и в Государственном совете, то многие благие предначертания монархов обещали бы народу мало существенных улучшений, потому что на все до народа доходящее от царя и обратно лег бы отпечаток, уже исторически, понемногу наложенный на всю «канцелярщину», так как и состав Государственного совета с нею тесно связан. Придирчиво и формально односторонними всегда останутся, без сомнения, лишь в общем целом труды того «средочтения», которое стоит между волей монарха и «благом народным», и все благое определялось бы и впредь исключительно той духовно-таинственной связью царя с народом, которой определилась вся история России последних столетий.