Заветные сказки

Словом, получается, что Бог создаёт причины и поводы для распускания рук. Как Он это и сделал в XVII веке во время Никоновских церковных обновлений, когда в церкви появился раскол. А уж чего только с раскольниками не делали: пытали средневековыми способами, убивали, сжигали. А дело-то, если считать, в основном, всего и набирало несколько различий: как писать, Исус или Иисус; оставлять ли слово «истинный» в «Символе веры», убранное Никоном; читать ли при богослужении двойное «аллилуйя»; служить обедню пятью или семью просфорами; совершать двухперстное или трёхперстное крестное знамение; шествовать в церковных ходах по солнцу или против солнца; использовать восьмиконечный крест или какой другой.

Действительно, очень глубокие разногласия, которые, несомненно, требуют примерного наказания, вплоть до убийства различными способами. Требуют пыток и издевательств, не взирая на лица, как с хорошо известной боярыней Феодосьей Прокопьевной Морозовой вместе с её сестрой княжной Урусовой Евдокией и женой стрелецкого полковника Даниловой Марией Герасимовной. Однажды их допрашивали князья Яков Одоевский и Иван Воротынский в присутствии дьяка Думы Иллариона Иванова. Женщин раздели до пояса, вздёрнули на дыбу так, что вывернулись руки, пытали огнём, прикладывая к спинам раскалённые железные прутья, а потом три часа держали на снегу. Это их не сломило, не отказались они от своих убеждений, поэтому патриарх высказался за их сожжение. Известно, что их не сожгли, а отправили в ссылку в Боровск, где их поместили в вырытых в земле землянках. Они продолжали сопротивляться, тогда их стали морить голодом, давая всё меньше и меньше пищи. Об этом есть хороший исторический фильм, который называется «Раскол».

Вот такие слова говорил о ней, Морозовой, протопоп Аввакум:

«Персты рук твоих тонкостны, а очи твои молниеносны. Кидаешься ты на врагов, аки лев…».

Но её тонкостные руки сочетались с её мужеством и стойкостью. Вот так она отвечала своим мучителям:

«Вот что для меня велико и поистине дивно: если сподоблюсь сожжения огнём в срубе на Болоте (на Болотной площади в Москве, на которой казнили государственных преступников – С.Ч.), это мне преславно, ибо этой чести никогда ещё не испытала».

Об этих людях и их возможном поведении очень правильно сказал В.М.Гаршин:

«Дайте этой Морозовой, дайте вдохновляющему и отсутствующему здесь Аввакуму власть – повсюду зажглись бы костры, воздвигались бы виселицы и плахи, рекой бы полилась кровь».

Да это и не отрицал и сам Аввакум в своём письме своему другу, царю Алексею Михайловичу:

«А что государь-царь, как бы ты мне дал волю, я бы их, что Илья-пророк, всех перепластал во един день… Перво бы Никона этого, собаку, рассекли бы на части, а потом бы никонианян тех».

Очень образно такие вопросы о непримиримых разногласиях в религии описаны А.Франсом в «Восстании ангелов» в рассказе садовника Нектария (глава 20):

«Наша игра была игрою слов. Она тешила наши изворотливые и в то же время грубые умы, она зажигала споры и сеяла смуту во всём христианском мире. Мы разделились на два лагеря. Один утверждал, что прежде чем появились яблоки, существовало некое первоначальное Яблоко, что прежде чем были попугаи, был изначальный Попугай, прежде чем развелись распутные чревоугодники-монахи – был Монах, было Распутство, было Чревоугодие, прежде чем появились в этом мире ноги и зады – Пинок под зад уже существовал предвечно в лоне божием. Другой лагерь, напротив, утверждал, что яблоки внушили человеку понятие яблока, попугаи – понятие попугая, монахи – понятие монахов, чревоугодие и распутство, и что пинок под зад начал существовать только после того, как его надлежащим образом дали и получили».