Заветный ключ

Инструменты оставляли тут же — в пристройке собора, которая запиралась на большой висячий замок. Ключ от замка, разумеется, был у Женьки.

Сама Женька после работ на раскопе, а иногда и вместо них до самого вечера возилась с берестяными грамотами в камеральной лаборатории.

Ровно в три часа я откатил тачку в пристройку и закинул за спину тяжёлый рюкзак.

— Идём со мной, — скомандовала Женька, дёргая меня за рукав. — поселю тебя в общежитие и выдам талоны на питание. После ужина у тебя лекция, не забыл?

— Не забыл, — улыбнулся я.

Монах снова сидел на ступеньках собора. Он как будто бы и не уходил никуда. Но теперь рядом с ним стояла наполовину пустая бутылка молока, а прямо на ступеньках лежал надломленный дешёвый батон из муки второго сорта.

В пыли перед ступеньками валялись хлебные крошки, возле которых бойко прыгали встрёпанные воробьи.

— Он всегда здесь сидит? — спросил я Женьку.

Женька быстро поглядела на монаха.

— Ага. Сидит, и ни с кем не разговаривает. Странный какой-то.

За неделю мы с Женькой здорово подружились. Моя короткая лекция о древних пруссах её впечатлила до того, что девушка даже согласилась после работы сходить со мной на пляж. И теперь мы лежали на солнышке, и я чувствовал тепло Женькиного плеча.

— Хочешь вечером со мной? — предложила она.

— Куда? — не понял я.

— Посмотреть грамоты. Часть я уже перевела на современный язык.

— Конечно, — с удовольствием согласился я.

В прошлой жизни археологические находки в Новгороде как-то прошли мимо меня. А тут такая возможность наверстать упущенное.

Женька подтянула стройные ноги и, как бы невзначай, плотнее прижалась плечом ко мне.

Июль 1240-го года. Великий Новгород — Ладога — Ижора

— Умно поступил, княже, что не стал спорить с посадником, — одобрительно сказал Гаврила Олексич, миновав мост.

Александр даже не повернул голову, рассеянно щурясь на купола церквей Торговой стороны.

— Прикажи конюхам подготовить всех коней, какие есть, — ответил он, не поворачивая головы. — Пеших ратников посадим на лошадей — так быстрее доберёмся до Ладоги. Отправь вперёд надёжных людей с известием. Пусть ладожский воевода готовит войско.

Гаврила Олексич мгновение подумал и одобрительно кивнул.

— Знаешь, кто из бояр приведёт свои дружины? — спросил Александр.

— Миша Иванкич и Сбыслав Якунович, — не задумываясь, ответил воевода. — Может, и ещё кто, у кого владения по Неве и Ижоре.

— Хорошо. Сейчас отправь дружинников предупредить, чтобы все были на конях. К Ладоге пойдём быстро.

Гаврила Олексич молча ткнул пятками кожаных сапог в конские бока. Поравнялся с дружинниками и отдал короткую команду. Двое отделились от княжеской пятёрки, круто завернули коней и поскакали обратно в Новгород.

Выступили под утро. Александр едва успел пару часов поспать под тревожным взглядом молодой жены.

— Не беспокойся, — коротко сказал он ей. — Шведы нас не ждут, одолеем.

— А правда, что их пять тысяч? — широко распахнув серые глаза, спросила Саша.

Александр пожал плечами.

— Лазутчики говорят, что так.

Думать об этом ему не хотелось. Княжеская дружина вместе с боярскими отрядами Миши и Сбыслава не дотягивала и до тысячи человек. А сколько воинов сможет собрать ладожский воевода, Александр не знал.

Гонцы в Ладогу уже отправлены. Скакать им туда два дня. Войско будет добираться на конях на день дольше, да ещё день отдыха в Ладоге. Должен воевода успеть собрать людей, должен. Если будет, кого собирать. Если не решит поставленный Новгородом боярин, что безопаснее отсидеться за крепостными стенами.

Александр тряхнул головой, отгоняя тяжёлые мысли. Обнял жену, почувствовал, как дрожат её плечи. Поцеловал и решительно вышел во двор, где уже ожидала дружина. Вскочил в седло и поскакал впереди войска вдоль сонного тёмного Волхова.

Войско, растянувшись длинной змеёй, двигалось вдоль высокого берега. Дорога между Новгородом и Ладогой была наезжена, по пути попадалось немало деревень. Жители в этих местах промышляли охотой и рыбной ловлей, сеяли рожь, ячмень и лён. Да ещё подрабатывали тем, что проводили торговые караваны через грозные и шумные волховские пороги.

Низкие башни Ладожской крепости увидели только к вечеру третьего дня. Воевода Онуфрий сам вышел навстречу, низко поклонился Александру.

— Спасибо, что прибыл на подмогу, княже! У меня уж и войско собрано, стрелки на стенах караулят день и ночь.

Александр с трудом соскочил с коня. Сегодня выступили на рассвете, едва солнце выглянуло из-за еловых верхушек, и весь день гнали рысью.

Воевода перехватил повод коня, придвинулся ближе.

— Лазутчики с Вороньего мыса донесли, что два шведских корабля крутились возле устья Волхова, — тревожно прошептал он на ухо князю. — Видать, высматривали, как войти в реку.

Это было именно то, чего Александр ждал и опасался. Он сердцем чувствовал, что пятитысячное шведское войско не усидит на Неве и непременно попробует захватить Ладогу.