Заветный ключ

— Валентин Иванович ездил в командировки за границу, — сказал я. — Наверное, оттуда и привёз.

Сержант снова кивнул и заглянул в сумку.

— Придётся идти в отделение, делать опись вещей, — сказал он. — Вдруг что-то пропало.

Я прикусил язык, чтобы не выругаться. Только этого мне и не хватало — проторчать до вечера в отделении милиции!

Сержант застегнул «молнию» на сумке и повесил сумку на левое плечо. Правой рукой подхватил чемодан за удобную кожаную ручку. Серая милицейская форма в сочетании с багажом производила странное впечатление — словно сержант внезапно собрался в отпуск.

— Идём, — сказал он нам и первым пошёл из вагона на платформу.

— Может быть, вы сами отвезёте вещи? — спросил я.

— Да это недолго, — ответил сержант. — А мне всё равно понятые нужны. Сейчас я опись вещей из сумки составлю, и посажу вас на автобус. «Двоечка» прямо до больницы идёт. А чемодан и открывать не будем — замок на нём целый.

А Женька снова дёрнула меня за рукав.

В отделении милиции сержант выложил на стол вещи из сумки. Там был обычный дорожный набор — зубная щётка в пластмассовом футляре, полотенце, электрическая бритва «Харьков», лёгкие тапочки и нижнее бельё.

Сержант в нашем присутствии переписал все вещи и пригласил нас с Женькой расписаться в протоколе. Затем аккуратно сложил вещи обратно в сумку и застегнул её.

— Ну, вот и всё, — сказал он. — Проводить вас до автобуса?

— Спасибо, я знаю, где он останавливается, — сказала Женька.

Я подхватил сумку с чемоданом, и мы вышли из отделения милиции на свежий воздух.

Автобус подошёл только через десять минут, и ещё минут тридцать ехал до городской больницы. Мы с Женькой устроились на задней площадке, чтобы не мешать пассажирам. Входящие заинтересованно косились на чемодан.

— Где такой купили? — доброжелательно спросил нас бодрый дедушка с авоськой, из которой торчали батон и бутылка кефира. — В Москве, что ли?

На седых кудрях старика залихватски сидела светлая летняя шляпа.

— В Риге, — наобум ответил я.

Старичок восхищённо покачал головой.

В семидесятые Прибалтика была своеобразной витриной СССР. Через неё отсталому капиталистическому миру показывали достижения развитого социализма.

— А я в Праге бывал, — вдруг поделился с нами дедушка. — В сорок пятом, с маршалом Коневым!

Он произнёс это так, словно маршал Конев лично пригласил его в Прагу. Хотя, кто его знает, этого новгородского дедушку? Может быть, именно так всё и было.

— А потом в Любеке, — пустился в воспоминания дедушка. — Ох, и раздолбали его союзнички!

Название «Любек» всколыхнуло в моей памяти какие-то смутные воспоминания. Почему-то они были связаны с ключом и ещё с Ганзой. Ну, связь с Ганзой понятна — с Любека она и начиналась, в этом небольшом городе на протяжении всей истории Ганзы был её центр. Но при чём тут ключ?

Оборвав мои мысли, Женька в третий раз за день дёрнула меня за рукав.

— Приехали, — сказала она, показывая на большое здание из белого кирпича. От центрального входа в обе стороны тянулись длинные крылья корпусов.

К Валентину Ивановичу нас не пустили.

— Завтра приходите, — равнодушно сказала медсестра в регистратуре приёмного покоя. — С часу до четырёх.

— Да нам только вещи передать! — возмутился я, показывая медсестре чемодан.

— Завтра, — повторила она и опустила глаза к раскрытому на стойке журналу.

— Чёрт знает, что! — поднажал я, но медсестра даже не подняла взгляд. Она была совершенно уверена в собственной правоте.

Я бросил взгляд на дверь, которая вела в больничный корпус. Проскочить туда внаглую было нетрудно, но что делать потом? Скитаться по этажам в поисках палаты Валентина Ивановича?

Женька словно прочитала мои мысли. На этот раз, видимо, для разнообразия, она не стала дёргать меня за рукав, а просто пихнула локтем в бок.

— Идём! Отнесём вещи в общежитие, а завтра с утра приедем.

Тащиться с тяжёлым чемоданом через весь город мне не улыбалось, но вариантов не было. Да и перед Женькой было немного стыдно. Я хотя бы своего декана встречал по его просьбе, а она потеряла полдня просто со мной за компанию.

— Я на вас главному врачу пожалуюсь! — язвительно сказал я медсестре.

Медсестра задумчиво подняла глаза к белому больничному потолку, словно пытаясь определить — откуда идёт странный звук моего голоса.

— Саша! — прошипела Женька.

Я снова подхватил осточертевший чемодан, и мы вышли на улицу.

До общежития пришлось добираться тремя автобусами с пересадкой — слишком неудобно оказались расположены маршруты общественного транспорта. В принципе, это было логично — студенты редко ездят в больницу. Просто нам с Женькой так «повезло».

— Давай оставим чемодан в «камералке», — предложила Женька, когда мы поднялись по бетонным ступенькам в холл.

Но я отрицательно покачал головой. Фанерная дверь «камералки» запиралась на хлипкий замок, который запросто открывался, если дверь просто неосторожно толкали плечом. На экспонаты никто не покушался, но фирменный заграничный чемодан вполне мог привлечь чьё-то внимание. И что я потом скажу в милиции?

— Отнесу в комнату, — сказал я Женьке. — Запихну под кровать, а завтра отвезу в больницу.

Женька пожала плечами.