Заветный ковчег Гумилева

– Интересно, – протянула Анна. – Вы этот материал принесли?

– Конечно. – Маша достала из сумочки флешку. – Все здесь. Но история Ариадны обрывается на том месте, как она уехала из Парижа в Африку. Наверное, лучше вам самим все прочитать, чтобы я не пересказывала сумбурно. Самое интересное – в другом… – Маша помедлила, собираясь с мыслями, а потом продолжила: – Здесь почему-то упоминается поэт Гумилев. Ариадна рассказывала своей новой знакомой Вере Шуазье, что она ходила на его выступления, что между ними возникла симпатия. Возможно, даже был роман. Об этом есть намеки, но Ариадна говорит и о другом. О том, что поехать в Африку ей завещал Гумилев. Что это чуть ли не ее миссия.

– Да, очень интересно, – кивнула Анна. – Надо изучить эти записи внимательно. Собрать дополнительные сведения. Мы этим займемся.

Анна перекачала данные с флешки на свой компьютер.

– Вы подождете Василия? – спросила она. – Он скоро должен подойти.

– Не могу. Я тороплюсь домой, подруга нуждается в моей помощи. Будем на связи. Надеюсь, вам удастся что-нибудь выяснить.

* * *

Вася пришел в офис через час. Анна уже успела прочитать материал, который ей дала Мария.

– Привет. Как ты? – спросил Вася, входя в кабинет.

– Сижу. Жду.

– Скучаю… – подхватил Вася.

– Скучать мне точно не пришлось, – улыбнулась она. – Потому что к нам заглянула Мария Бориславская и заказала исследование. Она ждет нашей помощи в поисках ее прабабушки. Я сейчас перекину тебе материал, который она оставила. Представляешь, Ариадна Бориславская была как-то связана с поэтом Николаем Гумилевым! И судя по всему, поехала в Африку по его завещанию.

Вася выглядел очень заинтересованным и даже изумленным.

– Рыжикова, похоже, здесь вырисовывается историческая сенсация! Это мне говорит интуиция историка, которая меня подводит редко.

Сомали. 1909 год

В горле пересохло. Он смотрел на ручеек, и ему казалось, что это – та библейская вода, к которой нужно припасть, чтобы утолить жажду.

Он хотел жить и добиваться своего, несмотря на все внешние обстоятельства: критику коллег, отношения с Анной, которые причиняли ему столько мучений. Анна наконец-то дала согласие стать его женой, но он страшно боялся, что в последний момент она передумает, и тогда… Он не знал, что с ним будет в этом случае!

Анну он осаждал как крепость. Как рыцарь-крестоносец Иерусалим. Ее упорное сопротивление разожгло его еще больше. Он не мог ни о ком думать, кроме как о ней – хрупкой, нескладной, с угловатой фигурой. То, что она пережила влюбленность – и нешуточную – к этому щеголю Голенищеву-Кутузову, причинило ему немало страданий, но не заставило отступиться.

Тогда он и отправился в свое первое путешествие в Африку, думая, что это вполне в духе старых времен – лечить свое сердце путешествиями. Африка была манящей, опасной и далекой. Именно там, на краю земли, можно было попробовать начать жизнь сначала, оставить прошлое за бортом и вернуться назад – свежим и обновленным. Он не знал тогда простой истины, что от своего креста и страданий не уйдешь, как ни пытайся. Твой путь – это твой путь. Путь сурового воина-отшельника. Конквистадора.

           Я конквистадор в панцире железном,
           Я весело преследую звезду,
           Я прохожу по пропастям и безднам,
           Я отдыхаю в радостном саду…

Без всякого ложного пафоса он ощущал в себе дух тех, уже угасших времен. Он родился в семье старшего врача шестого флотского экипажа Степана Яковлевича Гумилева. Мать рассказывала ему, что были знаки судьбы, которые отметили его будущий путь еще при рождении. В ту ночь, когда он родился – со второго на третье апреля, – над Финским заливом разразилась невиданная буря, огненные зарницы озаряли небо. Это небесное пророчество предвещало, что его жизнь будет такой же яркой и бурной, как и грозные явления природы. Потом была еще в детстве непонятная болезнь, по поводу которой врачи терялись в догадках. После этой болезни маленький Коля и принялся сочинять стихи, декламировать строчки, удивляя окружающих.

Сколько он себя помнил, в его памяти все время проносились странные картины ушедших эпох, обрывки, видения. Он любил читать, погружаясь в старый мир, книги говорили с ним на одном языке, он удивлялся тому, что со страниц книг не сходят люди, не расцветают на белой бумаге травы и диковинные цветы с тяжелыми медоносными лепестками. Иногда он боялся пошевелиться, повернуть голову: все время казалось, что за ним наблюдает нечто.

Во время учебы он ничем особенным себя не проявлял, но всегда писал стихи. И его дар заметил Иннокентий Анненский, директор Николаевской гимназии Царского Села, где Николай тогда и учился. Сам замечательный поэт, Анненский заставил своего ученика поверить, что его творчество, казавшееся всем блажью, которая непременно пройдет, – дар Божий. Именно тогда в Царском Селе, где парковые аллеи казались ему волшебным заколдованным садом, он, Дафнис, встретил свою Хлою.