Заветными тропами славянских племен

Русский былинный эпос знает двух Соловьев: один — загадочный Соловей Будимирович, приплывающий из таинственной заморской страны, — герой положительный и невообразимо древний; другой — не менее таинственный Соловей-Разбойник — герой с отрицательным знаком. Нас здесь, однако, интересует не оценочный аспект (который, кстати, может меняться под воздействием изменяющихся исторических условий), а генетически-смысловой. Есть в Белом море известный архипелаг, знаменитый своими культурно-историческими и духовно-символическими традициями. Это — Соловецкие острова. Название Соловки — исконно русское, оно содержит в себе все ту же основу «сол», уходящую своими корнями в баснословную старину, когда границы между индоевропейскими и неиндоевропейскими языками были более чем размыты. С точки зрения этимологии топоним «Соловецкие острова» особых сомнений не вызывает: название образовано от слов «соловей», «солнце». Первоначально, быть может, так и звучало — Соловейские острова и означало: «Солнцем овеянные» или «Солнцевеющие», если судить по аналогии со смыслообразованием таких слов, как «суховей» или «вьюговей». В древности солнечный смысл распространялся на обширные северные территории. В одной из рукописных Космографий XVII века приводится второе название Мурманского студеного моря (Северного Ледовитого океана) — Соловецкая пучина. Не приходится сомневаться, что и земли посреди и по берегам этой Пучины также именовались Соловецкими (Соловейскими). О культурной древности русских Соловков свидетельствуют имеющиеся там каменные лабиринты (диаметром до 5 м), наподобие тех, что разбросаны по всему Северу Европы с перекочевкой в крито-микенскую (знаменитый лабиринт с Минотавром), древнегреческую и другие мировые культуры. Не лишено вероятности, что Соловецкий монастырь — краса и гордость современных Соловков — построен на месте древних дохристианских святилищ.

А вот еще один показательный пример, но уже из другой области. Кто ни помнит колоритной Солохи из гоголевской «Ночи перед Рождеством», столь притягательной для падких на женские прелести мужиков? Но кто может без запинки сказать: что за имечко такое — Солоха? Откуда взялось и что означает? В общем-то все достаточно просто: «солоха» в славянском народном миропредставлении означает «ведьму» (а еще «русалку» или же «женщину с распущенными волосами»). Но вот ведь какая незадача: в слове «солоха» та же корневая основа, что и у «солнышка». С чего бы это? И почему? А все потому, что поклонение Солнцу как небесному божеству восходит ко временам матриархата, когда и само дневное светило представлялось в женском обличии.

Сказанное подтверждает даже поверхностное обращение к культурам различных народов мира. Петербургский востоковед Марианна Ивановна Никитина на основании многолетних исследований выявила целый пласт архаичных воззрений в древнекорейской мифологии, сложившихся вокруг центрального образа Солнца в его женской ипостаси [см.: посмертно ее изданную монографию «Миф о Женщине-Солнце и ее родителях и его спутниках в ритуальной традиции Древней Кореи и соседних стран» (СПб., 2001)]. Если же говорить о славянских мифологических воззрениях, то здесь мы сплошь и рядом наталкиваемся на женскую ипостась Солнца.

В русском мировоззрении и народном космизме Солнце мыслилось и как женское существо (Солонь), и как мужское (Хорс или же Коло и Ярило — языческие Божества зимнего и весенне-летнего Солнца), и, наконец, в современном языке сделалось объектом среднего рода. Наиболее архаичный — матриархальный — облик Солнца (рис. 37) навсегда запечатлелся в русском фольклоре. В тайных и, несомненно, древнейших заклинаниях великороссы обращались к дневному светилу: «Матушка, красное солнце!» Сохранилась в записи XIX века удивительная по своему космическому мироощущению песня липецкой девушки (Тамбовская губерния), которая перечисляет свою астрально-космическую родословную, подчеркивая неотделимость человека от Вселенной:

Мне матушка — красна Солнушка,
А батюшка — светел Месяц,
Братцы у меня — часты Звездушки.
А сестрицы — белы Зорюшки.

Купальская песня крестьян Смоленской губернии доносит до нас ту же архаику древнего космического мировоззрения, когда человек мыслил себя полноправным членом небесно-космической семьи.

А я роду хорошего…
А я роду богатого…
А мой батька — ясен месяц…
Моя матка — красное солнце…

О чем же свидетельствуют приведенные факты? О том, что в исторической памяти народов мира (в данном случае — русского народа) прочно запечатлелись реалии эпози матриархата, времени, когда в общественной жизни главенствующую роль играла женщина. Подтверждение сказанному обнаруживается и в других песенных жанрах: