Заветными тропами славянских племен

Омела — вечнозеленый кустарник, паразитирующий на других растениях, распространен повсюду — от севера до юга. Я сфотографировал красивейшую омелу даже за полярным кругом, на Кольском полуострове (рис. 49). У древних кельтов из-за своей необычности (даже, можно сказать, парадоксальности) она считалась священным магическим растением, символом жрецов-друидов. Почиталась она также этрусками и эллинами. Но ничего не известно о культе омелы у древних славян. Просто удивительно — славяне с почтительным трепетом относились к другим вечнозеленым растениям (например, к барвинку), но не оставли никаких следов поклонения омеле, которой, так сказать, на роду написано быть культовым обектом, повсюду произрастающим на територриях, заселенных славянами. Возможно, в древности омела представляла величайшее таинство и табуированный символ славянских волхвов, которые после уничтожения язычества унесли с собой в могилу священную тайну. Остались лишь этимологические и ономастические следы: название омелы сопряжено с именем божественной козы Амелфеи, а в русском фольклоре мифологема «коза» неотделима от дендрототема «дереза» (последний, кстати, имеет один и тот же общеиндоевропейский корень со словом «дерево»).

Итак, помимо тотемов-животных, в памяти поколений сохранились образы и тотемов-растений. С растительными тотемами связано множество обычаев и поверий, доживших до настоящего времени. Испокон веков существовало на Руси поклонение деревьям. Ни одна власть не оказалась в состоянии выкорчевать древнейшие языческие традиции. В прошлом церковные и светские источники постоянно отмечали неискоренимость культа деревьев: то тут, то там древопоклонники молились либо в священных рощах, либо «около куста», либо просто «дуплинам деревянным», либо перед особо почитаемыми деревьями, а ветки обвешивали платками и полотенцами. И все это вовсе не дела давно минувших дней. Этнографы регулярно констатируют стойкую и повсеместную веру в целительную и оберегательную силу деревьев, что наглядно проявляется хотя бы в народном обычае стучать пальцем по любому деревянному предмету, дабы предотвратить беду — отвернуть ее от задуманных планов или благополучного течения дел. Во многих районах — особенно на Севере и в Сибири — деревьям и кустам по-прежнему приносятся плоды, а ветки либо завиваются (как у березы на Семик), либо украшаются лентами. Кое-где до сих пор старые дуплистые деревья считаются наделенными целительной силой: чтобы ею воспользоваться, нужно прислониться к стволу, залезть в дупло или пролезть через него, если оно сквозное.

По всему миру практически до ХХ века (в России — точно до Петровской эпохи) сохранился жуткий обычай приносить в качестве «строительной жертвы» живых людей — особенно незамужних женщин. А также детей: откуда, кстати, русское и болгарское название кремля — детинец. Известно, что древнерусские крепости (а также укрепления других древнеславянских племен) первоначально были деревянными, стены и башни возводились из огромных бревен. Срубленное же дерево — недавний родовой тотем — требовало принесения жертвы и по существовавшей испокон веков традиции — человеческой. Поскольку при постройке крепостей тревожилась еще и земля (земляные валы, насыпи, засыпка между бревен и т. п.), — приносимая жертва предназначалась одновременно и Матери Сырой Земле. Впоследствии, при переходе от деревянного зодчества, к каменному изуверские традиции сохранились.

Доказательством печальных традиций человеческих жертвоприношений (а по существу магического ритуала) в связи оборонительным строительством может служить хорошо известный и неоднократно описанный жестокий обычай зарывать в основание строящихся крепостных живую девушку. Отсюда все эти многочисленные «девичьи башни», разбросанные по разным странам, и легенды о горючих девичьих слезах. Сколько же башен старых русских крепостей покоится на костях таких невинных жертв! Даже стихи про то есть: