Заветы Ильича. «Сим победиши»

Любопытно, что о своих решениях брюссельские конференты, вопреки принятым в цивилизованной дипломатии нормам, даже не уведомили Советское правительство. Впрочем, как выразился нарком по иностранным делам Г. В. Чичерин, «перед лицом голодающих масс подобными тонкостями дипломатического этикета» можно было пренебречь.

27 октября Политбюро обсудило этот вопрос и приняло положительное решение, а 28-го ВЦИК опубликовал «Декларацию о признании долгов». В ней говорилось, что Советское правительство готово вести переговоры о взаимных требованиях, признании довоенных долгов при условии заключения с Россией мира и признания ее другими странами.

Проект заявления Совнаркома по поручению Ленина написал Георгий Васильевич Чичерин. В нем говорилось, что Советское правительство готово сделать ряд существенных уступок, тем более что, учитывая интересы многочисленных мелких держателей соответствующих облигаций (особенно во Франции), «предложение признать на известных условиях старые долги идет навстречу собственным намерениям Советской России». Она готова, в частности, признать все обязательства по государственным займам царского правительства, сделанным до 1914 года[399].

Что касается других требований, то Советское правительство убедилось, что «частные своекорыстные интересы отдельных групп капиталистов не мешают ему в работе восстановления народного хозяйства… Оно восстановило частную торговлю, частную собственность на мелкие предприятия, право концессий и аренды на крупные» и заинтересовано в участии иностранного капитала в разработке естественных богатств России и готово предоставить концессионерам достаточно высокую прибыль[400].

Для этой цели Советская Россия предлагает созвать международную конференцию, которая могла бы рассмотреть «взаимные претензии держав друг к другу», а также «положить конец всяким действиям, угрожающим безопасности Советских республик», признать Советское правительство и заключить с ним «всеобщий мир»[401].

24 октября Ленин просматривает проект Чичерина и делает ряд замечаний: «Главное: надо сказать и тонко, и точно о наших к ним претензиях». А 27 октября Политбюро ЦК РКП(б), обсудив вопрос «о признании долгов», постановило «принять в основе текст, предложенный тов. Чичериным, с поправками тов. Ленина…» На следующий день официальное заявление было отправлено правительствам Англии, Франции, Италии, Японии и США. И уже 6 января 1922 года Верховный совет стран Антанты принимает решение о созыве Международной экономической и финансовой конференции в Генуе и приглашении на нее Советской делегации[402].

Первым пунктом этого решения стало признание того, что «ни одно государство не может присвоить себе право диктовать другому государству принципы, на которых последнее должно регулировать свою систему собственности, внутренней экономической жизни и управления». Ленин расценил это заявление как косвенное признание неизбежности существования – наряду с капиталистической – коммунистической системы собственности. А стало быть, оно открывало дорогу уже для серьезных переговоров[403].

27 января Чрезвычайная сессия ВЦИК утвердила состав советской делегации на Генуэзской конференции. Председателем назначался Ленин, заместителем Чичерин «со всеми правами председателя на случай, если обстоятельства исключат возможность поездки тов. Ленина на конференцию»[404].

Оговорка не была случайной. Еще 7 января Красин прислал телеграмму: «Приезд Ленина в Италию считаю недопустимым ввиду савинковцев, врангелевцев и фашистов». 12 января Владимир Ильич написал в Политбюро: «Думаю, что указанная Красиным причина в числе других причин исключает возможность поездки в какую-либо страну как для меня, так и для Троцкого и Зиновьева». В этой связи ЦК РКП(б) и принимает решение: в Геную во главе делегации поедет Чичерин[405].

Из этого, естественно, вытекала необходимость срочной разработки директив, которыми делегация будет руководствоваться. Первый вариант соответствующего проекта Владимир Ильич написал уже 1 февраля. В нем говорилось: «Вся сумма речей и заявлений наших делегатов на конференции должна быть заранее рассчитана так, чтобы… получилось в итоге краткое, но ясное изложение всей совокупности коммунистических взглядов (по вопросам международных отношений и экономики)…»

Но от варианта к варианту эта «пропагандистская» задача все более суживалась и на передний план выходят сугубо деловые вопросы. «Программа эта должна быть буржуазно-пацифистской», – пишет Владимир Ильич 6 февраля. Мы предлагаем «ряд паллиативов и мер реформистского типа»: аннулирование всех долгов, пересмотр Версальского договора, предоставление льготных займов странам, наиболее пострадавшим от войны, меры по борьбе с инфляцией, топливным кризисом и т. п.[406]