Заветы Ильича. «Сим победиши»

Пройдет всего несколько месяцев и патриарх Тихон опубликует заявление: «Идейно мы с Владимиром Ильичем Лениным, конечно, расходились, но я имею сведения о нем, как о человеке добрейшей и поистине христианской души»¹²⁷⁰.

Заметим кстати, что упрочившееся в нашей исторической журналистике утверждение о том, что после революции якобы были расстреляны чуть ли не сотни тысяч священнослужителей (без указаний на хронологические рамки), на поверку является чистейшим пропагандистским вымыслом и полным неуважением читателя.

По расчетам Георгия Хмуркина, если в 1915 году, по данным самой РПЦ, в России насчитывалось 66.335 священнослужителей, то по Всесоюзной переписи 1926 года число их уменьшилось до 58.587, т. е. на 7.748.

Если из этой цифры вычесть более тысячи православных священнослужителей пяти епархий (Варшавской, Холмской, Литовской, Рижской, Финляндской), оказавшихся вне пределов Советской России, более двух тысяч эмигрировавших из нее, а также начавшееся после Февраля 1917 года добровольное сложение сана (по данным протоиерея A.B, Маковецкого) примерно 8-10 %, плюс смертность, как и у прихожан, от голода, болезней, массовых эпидемий, то станет очевидным, что ни о каких тысячах невинно убиенных священниках, в рассматриваемый нами период, не может быть и речи.

Добавим также, что по данным на 1 ноября 1925 года в РСФСР было закрыто и не функционировало лишь 4,7 % православных церквей. Да и то главным образом в силу того, что, лишившись государственных дотаций, прихожане не всегда имели возможность их содержать¹.

Профессор Иринарх Аристархович Стратонов, которого издательство РПЦ характеризует как глубоко верующего уче-ного-эмигранта, имевшего «ясное церковное сознание и способность трезво оценивать события», в 1932 году писал, что при всем внешнем давлении и внутренних неурядицах, начало 20-х годов не стало периодом «кровавого богоборства». Скорее наоборот.

«Многие из заключенных епископов в 1920 году вернулись в свои епархии. Местная церковная жизнь стала устраиваться… Храмы наполнились молящимися, при этом среди молящихся не было того преобладания женского пола, которое замечалось до революции».

«Нельзя не отметить и обгцереяигиозного подъема в массах… Церковная жизнь к 1920 году восстановилась полностью, а может быть даже превзошла старую, дореволюционную. Вне всякого сомнения, что внутренний рост церковного самосознания верующего русского общества достиг такой высоты, равной которой не было за последние два столетия в русской церковной жизни»^12711272.

После сентябрьского Пленума ЦК, где разразился скандал, связанный с Троцким, Ленин «разыскивал что-то среди книг в библиотеке», но, не найдя, выразил желание поехать в Москву. 8 октября, когда Крупская «хотела проститься с ним, сказав, что она едет в Москву, В.И. надел шляпу, показав, что он хочет ехать с ней. На уверения, что ему нельзя, что он болен, что его растрясет, только махал рукой». Однако профессор Осипов, запись которого мы процитировали, решительно воспротивился, и «Н.К уехала, сказав, что возьмет его в следующий раз»¹.

13 октября Ленин повторил попытку. «После слов Марии Ильиничны, что она едет в Москву, тоже показал, что нужно ехать». Входе объяснений Владимир Ильич дал понять, что хочет попасть в Кремль якобы лишь для того, чтобы привезти некоторые книги. Осипов поездку запретил, а когда Ленину дали список литературы, он отобрал только что вышедшие из печати тома собственных сочинений, несколько книг Троцкого и Рафаила (Фарбмана Р.Б.)^12731274.

Наконец, 18 октября Владимир Ильич добился своего. Профессор Осипов пишет, что в этот день он пришел к Ленину в 15.30 и узнал, что Владимир Ильич отказался от обеда, очень взволнован и решительно настроен на то, чтобы ехать в Москву. С помощью санитара он дошел до гаража и сел в открытый автомобиль, который должен был отвезти в город Казимира Зорьку.

Никакие уговоры врача и родных не подействовали. Единственное, чего удалось добиться — согласия пересесть в закрытый автомобиль. Вместе с Лениным поехали Крупская, Мария Ильинична, начальник охраны Пакалн, профессор Осипов и фельдшер Рукавишников. По дороге шофер Рябов дважды попытался свернуть в сторону и вернуться назад, но Владимир Ильич тут же решительно пресекал эти попытки.¹²⁷⁵

Около 19 часов приехали в Кремль. «Часовой осматривает пропуска у нас, — рассказывает Рукавишников, — а Ильич сидит, откинувшись в угол автомобиля… Часовой наклоняется ближе, чтобы рассмотреть пассажира, не показавшего пропуск. Увидел и отпрянул. Вытянулся в струнку, руку под козырек..»

Они въехали в Кремль. Ленин поднимается в свою квартиру. Некоторое время, сидя в кресле, отдыхает с дороги, а потом начинает просматривать книжные шкафы и все комнаты.

Всю дорогу, от самых Горок, Владимир Ильич находился, как пишет Осипов, в «радостном состоянии». Еще бы! Ведь он не был здесь с 15 мая — пять долгих месяцев…