Заветы Ильича. «Сим победиши»

Их разновременное появление в свет, растянувшееся чуть ли не на четверть века (1923–1956 гг.), избыточная политизация и стремление извлечь лишь конкретные рекомендации по конкретным вопросам, нередко приводили к тому, что каждый из этих документов становился объектом сугубо самостоятельного исследования без достаточной взаимосвязи с другими. Дело дошло до того, что в широком общественном сознании чуть ли не главным в «завещании» стал вопрос о способе «перемещения Сталина» с поста генсека.

Между тем, все диктовки конца 1922 — начала 1923 года стали итогом многолетних размышлений Ленина. И логически, и содержательно они тесно связаны между собой. И тот же вопрос о «перемещении» нельзя полностью понять вне контекста всей совокупности документов того периода¹.

Основным, главным звеном в цепи сложнейших проблем, вставших в те годы перед страной, стал переход от гражданской войны к гражданскому миру. Тот, кто этого не понимает, писал Ленин, — «тот смешон, если не хуже»^13791380.

Мы принесли огромные человеческие жертвы, указывал Владимир Ильич, мы получили «довольно редкий в истории случай» для проведения коренных экономических и социальных преобразований. Теперь мы должны понять, что происходит коренная перемена «всей точки зрения нашей на социализм. Это коренная перемена состоит в том, что раньше мы центр тяжести клали и должны были класть на политическую борьбу, революцию, завоевание власти и т. д. Теперь же центр тяжести меняется до того, что переносится на мирную организационную “культурную” работу»¹.

Крайне важно было отделить этот новый этап от тех форм диктатуры пролетариата, которые сложились в годы Гражданской войны, сделать их более мягкими и преодолеть достаточно распространенное убеждение в том, что возможен «переход от войны к мирному строительству как простой переход на тех же рельсах политики»^13811382.

Из перехода страны к гражданскому миру вытекал не только крутой поворот к укреплению союза с крестьянством, но и налаживание отношений с интеллигенцией, церковью, мало того — с лояльными нэпманами и т. п. Все конкретные реформы в законодательстве, реорганизация ВЧК и прочее исходили именно из этого, ибо без гражданского мира о подъеме производительных сил, культуры, общей «цивилизованности» страны не могло быть и речи.

На это были направлены и такие политические преобразования, как расширение представительства во ВЦИКе не центрального и местного начальства, а беспартийных крестьян, увеличение периодичности и продолжительности самих сессий ВЦИК, дабы его члены не штамповали законы, а могли по-деловому их обсуждать.

Это относится и к предложению Ленина о расширении состава ЦК РКП(б) за счет рабочих не по социальному происхождению, а «от станка», превращение собираемых раз в два месяца расширенных пленумом ЦК в «высшую партийную конференцию» для укрепления «связи с действительно широкими массами через посредство лучших из наших рабочих и крестьян»¹³⁸³.

Все это требовало от руководства страны и государственного аппарата коренного изменения форм и методов работы, поскольку в новых условиях «ничего нельзя поделать, — замечает Ленин, — нахрапом или натиском, бойкостью иди энергией, или каким бы то ни было лучшим человеческим качеством вообще»¹³⁸⁴.

С этим связан предлагаемый Владимиром Ильичом радикальный пересмотр места и роли во всей системе государственной власти России — Госплана, ибо он «как совокупность сведущих людей, экспертов, представителей науки и техники,

обладает, в сущности, наибольшими данными для правильного суждения о делах».

Если раньше ученые и социалисты Госплана выступали в роли констультантов, рекомендациями которых можно было и пренебресь, то теперь ему, наравне с ВЦИКом и СНК придавались законодательные функции. То есть решения Госплана приобретали силу закона, остановить который могла лишь сессия ВЦИК¹.

Мало того, при оценке деятельности наркоматов и всего госаппарата необходимо «проверять, чтобы наука у нас не оставалась мертвой буквой или модной фразой (а это, нечего греха таить, у нас особенно часто бывает), чтобы наука действительно входила в плоть и кровь, превращалась в составной элемент быта вполне и настоящим образом»^13851386.

А, во-вторых, особое место в системе госучреждений Республики должен занять Наркомпрос. «У нас делается слишком мало, — отмечает Ленин, — безмерно мало для того, чтобы передвинуть весь наш государственный бюджет в сторону удовлетворения в первую голову потребностей первоначального народного образования». Поэтому, сокращая расходы всех других наркоматов, вплоть до некоторых программ военного ведомства, необходимо, чтобы «освобожденные суммы были обращены на нужды Наркомпроса»¹³⁸⁷.