Заветы

Мир наводнен мужчинами, которых наверняка соблазняют девушки, перешедшие границы: таких девушек сочтут распущенными. Может, я и до соседнего квартала не доберусь – меня разорвут в клочки, осквернят, и останется от меня лишь кучка вянущих зеленых лепестков.

Неделя, выделенная мне на выбор мужа, шла своим чередом. Пола и Командор Кайл склонялись к Командору Джадду: он был самый могущественный. Они делали вид, будто уговаривают меня: лучше, чтобы невеста пошла под венец по доброй воле. Ходили слухи о свадьбах в высоких кругах, где все было наперекосяк: причитания, обмороки, мать закатывает невесте пощечины. Я подслушала, как Марфы говорили, что порой перед свадьбой вкалывают транквилизаторы, прямо иголками. Очень тщательно приходилось подбирать дозу: легкие спотыкания и заплетающийся язык можно списать на полноту чувств, все-таки свадьба – невероятно важный момент в жизни девушки, но церемония, на которой невеста лежит в беспамятстве, за свадьбу не засчитывается.

Было ясно, что я выйду за Командора Джадда, приятно мне это или нет. Отвратительно мне это или нет. Но свое омерзение я держала при себе и притворялась, будто раздумываю. Говорю же, играть роль я уже научилась.

– Ты подумай, какое у тебя будет положение, – говорила Пола. – Лучшего и желать нельзя.

Командор Джадд немолод, он не будет жить вечно, и она, Пола, ничего такого отнюдь не желает, но я, скорее всего, намного его переживу, а после его смерти я стану вдовой и получу гораздо больше свободы в выборе следующего мужа. Ты подумай, какой это плюс! Естественно, все родственники мужского пола, включая родню по мужу, тоже поучаствуют в моем выборе второго супруга.

Затем Пола перечисляла качества двоих других кандидатов, черня их внешность, и их нравы, и их положение в обществе. Зря напрягалась: я ненавидела обоих.

Тем временем я взвешивала, что еще тут можно сделать. Есть секатор для букетов во французском стиле, как тот, к которому прибегла Бекка, – у Полы секатор тоже был, но хранился в садовом сарае под замком. Я слыхала о девушке, которая, чтобы не идти замуж, повесилась на поясе от банного халата. Эту историю поведала Вера годом раньше, а две другие Марфы грустно кривились и качали головами.

– Самоубийство – это вероотступничество, – сказала Цилла.

– Грязи не оберешься, – сказала Роза.

– Такое пятно на семье, – сказала Вера.

Был отбеливатель, но его хранили в кухне, и ножи тоже, а Марфы – они же не дуры, и у них глаза на затылке – они прекрасно видели мое отчаяние. Все три обзавелись привычкой мимоходом ронять афоризмы – «нет худа без добра», или «не вкусив горького, не узнаешь и сладкого», или даже «бриллианты девушке лучшие друзья»[53]. Роза до того дошла, что якобы себе под нос выдала:

– Как умрешь, мертвой будешь навеки, – и при этом покосилась на меня краем глаза.

Без толку было просить о помощи Марф, даже Циллу. Пусть они и жалели меня, пусть и желали мне добра, повлиять на исход они никак не могли.

Под конец недели объявили о моей помолвке: с Командором Джаддом, как и предполагалось с первого дня. Он явился в дом при полном параде, нацепив медали, пожал руку Командору Кайлу, поклонился Поле и улыбнулся моей макушке. Пола отошла ко мне, встала рядом, обняла меня одной рукой, легонько придерживая за талию, – она никогда ничего подобного не делала. Она что думала, я убегу?

– Добрый вечер, дорогая моя Агнес, – сказал Командор Джадд.

Я вперилась глазами в его медали: проще было смотреть на них, чем на него.

– Можешь поздороваться, – вполголоса сказала Пола, чуть ущипнув меня за спину. – «Добрый вечер, господин».

– Добрый вечер, – шепотом выдавила я. – Господин.

Командор приблизился, сложил лицо в брыластую улыбку и целомудренным поцелуем ткнулся мне в лоб. Губы у него были неприятно горячие и оторвались от моего лба с чмоком. Я вообразила, как его рот через кожу засасывает крохотный ошметочек моего мозга. Еще тысяча таких поцелуев – и у меня в черепе не останется мозгов.

– Я надеюсь, моя дорогая, что со мной ты будешь очень счастлива, – сказал он.

Я чуяла его дыхание – смесь алкоголя, мятного ополаскивателя, как у стоматолога, и зубной гнили. Непрошено явилось видение первой брачной ночи: в сумраке незнакомой комнаты на меня надвигался громадный и мутный белый сгусток. У сгустка была голова, но не было лица – только отверстие, как пасть у пиявки. Откуда-то из середины торчало третье щупальце, раскачивалось в воздухе. Сгусток добрался до кровати, где в параличе ужаса и вдобавок голая лежала я – надо оголяться, говорила Сонамит, хотя бы отчасти. А дальше что? Я закрыла глаза, пытаясь перечеркнуть эту сцену, и снова открыла.

Командор Джадд отстранился и теперь сверлил меня взглядом. Я содрогнулась, когда он меня целовал? Я старалась не содрогаться. Пола сильнее щипала меня за талию. Я понимала, что надо ответить – «спасибо», или «я тоже надеюсь», или «я ничуть не сомневаюсь», – но не могла выдавить ни звука. Меня мутило: а вдруг меня стошнит прямо сейчас, на ковер? Позор-то какой.