Завязать судьбу морским узлом

Жарко… Старший лейтенант Черных

Огорчил весьма товарищей своих:

Постоял в строю на солнце и прилег,

Закатив глаза, главою на восток.

Здесь, конечно, не Приморский, не бульвар, –

Здесь случается и солнечный удар!

Но, Володя, умирать-то погоди:

Много суток еще плавать впереди…

А в Крыму, поскольку радио не врет,

Только правду говоря, миндаль цветет,

Все колхозники-совхозники подряд

Обещают урожай на виноград,

На военно-черноморском корабле

Пела Пьеха, и в сердцах матросских след

Проложила ее вечная любовь,

И Главком сказал в приказе: "Пьянству – бой"! …

Дядя Жора и 1-е апреля.

Это было в 0 часов 1-го апреля.

Офицеры БЧ-5 в ПЭЖе засиделись.

Дядя Жора не сидел, спал себе в каюте,

Позабыв, что в эту ночь сослуживцы шутят.

А конкретно, в 0 часов 1-го апреля

Против нашего ДЖ сослуживцы спелись.

И механик записал в вахтенном журнале:

"Двое трюмных на посту полчаса проспали.

Остальные у котла на всю их шарагу

Из запасов корабля наварили брагу."

Изумляется стармех с искренним укором:

"Вот ведь суки, трюмачи! Разберитесь, Жора!

Мы же прямо посреди службы боевой.

Или зря закон у нас так сказать сухой?!"

До обеда разговор шел с крутым разбором;

Грустно трюмный старшина слушал Дядю Жору.

Тот пилил его, пилил, правды добивался,

И во всех своих грехах старшина признался.

Не проникся, не сумел выполнить задачу,

За такое по нему гауптвахта плачет,

Прямо сам бы побежал виноватым, с горя,

Только где губу найдешь в Средиземном море?

Я этим бабам!

По рассказу капитана 3 ранга Г. Портника

"У Станюковича" сидели

два черноморских офицера,

И под стаканов лёгкий звон

Поведал Жора другу Гене,

как романтическим манером

Попал на гауптвахту он.

В военно-женском общежитье

сперва всё началось отлично,

Открыла девушка окно,

Он влез, а в комнате соседней

другой красотке в званье мичман

не показалось всё равно.

Завидки взяли, позвонила

в комендатуру стерводева

И намекнула на скандал.

Когда у Жоры и подруги

на рандеву дошло до дела,

Пришёл патруль и повязал…

Чтоб я так жил, ответил честный

друг Гена прямо другу Жоре

Простить такое нам нельзя

И с Жорой Гена согласился,

простить нельзя, а кто же спорит,

За это чокнулись друзья…

Через неделю к общежитью,

патруль явившись гарнизонный,

Дев исходящих брал подряд:

У той беретик на затылке,

у этой яркие погоны,

А здесь просвет великоват

От края юбки до колена…

Установили по ранжиру

Военнопленных, им устав

Прочли. Затем они шагали,

честь отдавая командиру,

И через три часа устав,

Молили, все в слезах по пояс,

но им: "Отставить разговоры!" –

Суров был Гена-крокодил…

Вернувшись на корабль ночью,

он разбудил в каюте Жору:

"Теперь ты можешь спать спокойно,

я этим бабам отомстил!"

6.08.2008

Военно-морской переводчик.

В Средиземном водоёме

наш военный пароход,

Против НАТО третий месяц

службу доблестно несёт,

Если кратко, под прицелом

сохраняем в мире мир…

Вдруг меня по громкой связи

вызывает командир.

Говорит: "Смотри-ка сейнер,

словно спятил, прёт на нас,

Я ему по-русски врезал,

отвали, а то сейчас…

Греки не соображают,

дать по-а́глицки ему?

Ты ж сдавал совсем недавно

кандидатский миниму́м".

По-английски? Это можно.

Я для практики не прочь,

И ору нахальным грекам

что есть силы: "Don't approach!"

С грецкой палубы кивает

головою молодец:

"Ла-ла-ла!" – и нам кидает

свой бросательный конец.

В общем, грек пришвартовался,

объяснил моя-твоя,

Что у них воды в цистернах

не осталось ни фига.

Нам не жалко, откачали

тонн примерно этак пять,

А в ответ нам валят рыбу,

как ребятам отказать?..

За столом от них – "Метакса",

медицинский спирт – взамен,

Мы же все морские волки,

каждый первый – джентльмен!

Языковые барьеры

смыты градусом легко…

Кэп спросил потом, каким я

с ними ботал языком,

Пожалел, что в этой части,

как рундук, не даровит…

С подозрением глубоким

это слушал замполит.

28.07.07

Давай-давай.

Наконец-таки прославленный Бискай

Показал нам, что такое крен и край.

Встали полным бейдевиндом на восток,

Значит, к ветру, извините, поперёк,

И поехало, братишки, и пошло!

Раскачало нас по первое число.

Глянь в окно (иллюминатором зовется) –

Ни просвета, словно мы на дне колодца,

Словно мы подводной лодкою идём,

А не – против этих лодок – кораблем.

Глянь еще раз – повсеместно небосвод,

Словно мы порхаем в нём, как самолет.

Даже старых, вдребадан морских волков

Замутило (по признанию!) легко…

В общем, живы и проложенным путем

Возвратились в Средиземный водоём,

Где по связи нам начальство говорит,

Вам назначен троесуточный визит

Зарулите-ка, ребята, вы в Алжир,

Укрепите-ка в арабском мире мир.

Алжир, порт Аннаба.

Аннабчане от души благодарят:

Им такой железорудный комбинат

Подарила наша добрая страна,

Что труба на четверть Африки видна.

Бедуины, глаз настроив на трубу,

Как по компасу, приходят в Аннабу́́.

Вот к обеду привязались мы туда,

Где сгружается железная руда…

Как подует атмосферою с трубы,

Пыль свивая в темно-красные столбы,

Весь от бака и до юта, наш корвет

Постепенно обретает ржавый цвет.

Мореплаватель, сошедши с корабля,

Ощущает, как приятственна земля

Поддается наступлению башмаков,

Как шагать по ней не валко и легко…

Через Африку идет Багдасарян,