Зависимая (СИ)

Алекс покачала головой, понимая, как глупо себя ведет. Еще пару раз девушка погладила пса, а после направилась к беседке. Как только она села в мягкое кресло, к ней подошла служанка, предлагая завтрак, но Алекс отказалась. Она не могла сейчас нормально есть. Да что там есть. Ей становилось все труднее дышать без него. Она не могла даже просто закрыть глаза. Ее сознание рисовало ужасные сцены, такие же, как еще совсем недавно она видела вживую. Только теперь Девил был не палачом, а жертвой. И не было никого рядом, чтобы успокоить ее.

Так проплыли несколько дней. Алекс казалось, что от вечной тревоги она начинает сходить с ума. Она сжала виски, подавляя безумное желание закричать. У нее была передозировка. Передозировка чувствами. Последнее время они накатывали на нее волнами, переворачивая ее восприятие мира, сводя с ума. И единственным способом сохранить рассудок принять их. Лишь честность перед самой собой была связующей нитью с реальностью.

Возможно, она все же обманывала себя и давно уже сошла с ума. Как еще можно было объяснить эти чувства? Только сумасшествием. И от этого не было лекарства. Она обезумела в своей зависимости от него и все больше сходила с ума, не видя его и не слыша. Она металась по дому, запертая в этой золотой клетке. Она доводила своими расспросами прислугу, но те ничего не знали. Она рыдала ночью в подушку, которую, наверное, протерла до дыр, желая втянуть его запах. Дом вымер без них. И она находилась в полном моральном опустошении.

Алекс уже давно признала свою капитуляцию. Это было неизбежно. Она полюбила этого мужчину. Даже нет, это было больше, чем любовь. Это было наваждение. Он стал ее наркотиком. Он приучил к своим прикосновениям, к своему голосу, к ласке рук и к своей жестокости. Он не прятался за маской, а предстал перед ней в полном обличии. В обличии предводителя мафии. В его руках были сосредоточены сотни жизней, и казалось, что он правит миром. И сейчас это ее ни капли не волновало. Сцены убийства из ужасных и терзаемых превратились в забытые. Кто-то, возможно, спросил бы: 'Что, вот так легко?'. Нет, это было нелегко. На пути к этому она прошла все муки ада и до сих пор проходила их.

Но здесь, изолированная от мира, находясь постоянно в его руках, она предпочла этот путь, чем самоуничтожение. А разве могло быть по-другому? Да, она могла жить в постоянном страхе. Она могла бороться с ним и быть изнасилованной. Он мог отдать ее своим мужчинам, скормить животным или же испытать на ее теле все те 'игрушки', что находились в их комнатах. Но он поступил по-другому. Сначала он заставил ее тело предать Алекс и дал ей истинное наслаждение. И он знал, что уже тогда прокрался в ее душу, став ее первым мужчиной. Особенным. А когда тело полностью пало и само стало стремиться к его ласкам, ее душа, как оказалось, тоже сдала позиции.

Да, возможно, это произошло вот так легко. Но разве бывает по-другому? Разве любовь подчиняется голосу разума? А когда рядом любовь, страсть и наваждение, то разум просто умолкает, и ты начинаешь руководствоваться лишь чувствами. Теперь всеми ее поступками руководила эта зависимость.

Одинокая слеза спустилась по ее щеке. Слеза прощания с прошлым. Слеза полной капитуляции. Она больше не будет копаться в своей душе и искать оправдания. Алекс полностью приняла это.

Именно его отсутствие стало толчком. Ведь без него пришла ломка. И теперь она была согласна на все, лишь бы прекратить это.

Шум возле дома выдернул ее из мыслей, и она оглянулась вокруг и наконец заметила одного из мужчин. Сегодня ей явно не везло, подумала Алекс. Это был Хангер. Он вышел на террасу, говоря по телефону, и через минуту развернулся, и снова вошел внутрь. Но выбирать ей не приходилось, особенно когда сердце сжималось в тревоге и тоске. Поэтому глубже вздохнув, надеясь набраться смелости, она поспешила за ним в дом.

Через стеклянную дверь она увидела его, сидящего в кресле, спиной к ней. Он весь был погружен в айпод. Его пальцы быстро бегали по экрану, и Алекс решила, что, скорее всего, он печатает сообщения. Это был не первый раз, когда она видела его таким сосредоточенным на этой технике. Скорее наоборот, было странно, если этого аппарата не было в его руках. Она снова сделала вдох и открыла дверь. Хангер даже не повернулся на звук. Он прекрасно знал, кто вошел, и что он не представляет никакой угрозы.

Но и Алекс не удивилась его равнодушию. За эти дни он был единственным, кого она мельком встречала в доме. Ее нянькой был тот, кто все еще пугал ее. И впервые за эти дни она собиралась заговорить с ним.

- Я... - начала она, не замечая, как сжимает кулаки, не чувствуя от волнения, как ногти впиваются в ладонь. - Скажи мне, где Девил? С ним что-то случилось? У него неприятности? Поэтому и других нет? Он ранен?