Зависимый мозг

Существует известная притча о двух монахах. Старый мудрый монах спокойно идет по дороге в компании молодого послушника. Они подходят к реке с сильным быстрым течением. Пока монахи готовятся к переправе, к реке подходит молодая прекрасная женщина и смотрит на бурлящую воду. Опасаясь, что ее унесет течением, она просит монахов помочь ей перебраться на тот берег. Монахи переглядываются между собой — они дали обет не притрагиваться к женщинам. Затем пожилой монах, не говоря ни слова, сажает женщину на плечи и переносит ее на другой берег, а затем продолжает свой путь. Молодой послушник не верит своим глазам. Как же он мог нарушить монашеские правила? Переправившись через реку, молодой монах догоняет своего спутника. Он потерял дар речи. Его разум не может успокоиться несколько часов. Наконец, не в силах больше сдерживаться, он восклицает: «Мы ведь монахи и дали обет не прикасаться к женщинам! Как ты мог перенести ее на своих плечах?» Мудрый монах отвечает: «Я спустил эту женщину на землю на другом берегу реки. Почему же ты до сих пор продолжаешь нести ее?»

Старший монах принял решение на основе ситуационной этики. Его молодой спутник заметил лишь то, что он нарушил обет, а не то, что он выручил из беды молодую женщину, придя ей на помощь. Более мудрый монах видит различие между полезным руководством к действию и догмой, которая слишком негибка, чтобы ей можно было следовать в любых обстоятельствах. Притча также служит прекрасным примером того, что происходит, когда мы сами встаем у себя на пути, упрямо цепляясь за свои взгляды.

В этой книге мы подчеркиваем следующую идею: если мы будем уделять пристальное внимание тому, как формируются наши привычки, то сумеем побороть их. Не важно, что мы делаем — бездумно грезим наяву или совершаем кражу, чтобы купить наркотики, — каждый раз, когда мы зацикливаемся на своем поведении, мы еще больше утяжеляем ношу, которую несем по жизни. Это бремя увеличивается, когда мы казним себя за то, что впустую потратили время, вместо того чтобы заканчивать проект, или когда опять срываемся, начав чем-либо злоупотреблять, хотя знаем, как страдают от этого члены нашей семьи и друзья. Иногда мы чувствуем себя словно царь Сизиф, вынужденный в наказание толкать тяжелую глыбу вверх по холму в подземном царстве Аида. На самой вершине камень скатывался вниз, и Сизифу приходилось начинать все сначала. Этот каторжный труд он должен был выполнять вечно. В нашей жизни может происходить примерно то же самое: мы движемся в никуда, толкая камни вверх по склону горы, и со временем они становятся довольно тяжелыми. Жизнь — это не сизифов труд. Нет необходимости, изнемогая, тащить на плечах груз своих привычек, снова и снова толкая в гору образованный ими «камень». Когда мы осознаем, что накопили ненужный балласт, следует начать сбрасывать его, чем дальше, тем больше освобождая себя. Приятно путешествовать налегке. Без лишнего груза идти становится все легче, и в итоге мы можем попасть в поток.

То, как молодой монах несет свою необязательную ношу, можно проанализировать и с точки зрения концепции устойчивости. Устойчивость можно определить следующим образом.

• Способность вещества или объекта возвращаться в свое исходное состояние или форму (гибкость).

• Способность быстро восстанавливаться после перенесенных трудностей (выносливость).

Молодому монаху не хватало гибкости. Ведь на самом деле не существует простого списка правил, которым нужно следовать, чтобы достичь счастья (или святости). Распространенная формула счастья — «из X следует Y». Но такой тип счастья зависит от неких внешних по отношению к нам факторов, при этом не учитывается, что и люди, и окружающая нас действительность постоянно меняются. Очень часто эта формула не срабатывает или быстро устаревает просто потому, что мир вокруг нас стал другим. То же самое верно и для привычек, которые мы приобретаем, идя по жизненному пути. Находясь в постоянном поиске стабильности, мы вырабатываем привычные реакции «из X следует Y», опирающиеся на внешние и внутренние триггеры, которые тоже устаревают.

Такое привыкание часто ощущается как сопротивление. Наша барьеристка Лоло и энтузиаст полетов Дин начали с достижения достаточной гибкости в своем теле и стремились к аналогичной гибкости разума. Что же происходит, если мы поступаем по-другому, если движемся в противоположном направлении? Сколько раз мы или наши коллеги предлагали внедрить что-то новое в рабочий процесс, но это предложение встречало волну сопротивления еще до того, как нам удавалось подробнее рассказать о своей идее? В результате мы закрываемся, уходим в себя.