Зависимый

— Мы пошли на вечеринку к его друзьям. Я тогда не очень любила ходить по таким местам. Но Алан меня упросил, и мы пошли. Ну ты понимаешь, что там была за вечеринка? Когда тебе шестнадцать, а родители оставили дом в твоём распоряжении, это никогда не заканчивается тихими посиделками. Поэтому, как только мы туда приехали, все стали пить и много. Алкоголь лился рекой, и всё это немного напоминало какой-то сумасшедший дом. Музыка отдавалась вибрацией где-то во внутренностях. В доме пахло потом, алкоголем и чем-то кислым. Помню, как какую-то девушку стошнило прямо на мягкий белый диванчик. Пол местами был залит пивом, отчего обувь постоянно прилипала к нему. Мне там совсем не понравилось, поэтому я нашла Адама и попросила его отвезти меня домой. Он пытался меня отговорить, но у него не вышло. Я не знала, сколько он выпил, но выглядел он нормально. Так что я без страха села в машину. Я потом долго себя винила в своей беспечности. Хотя я тогда многих винила.

— Вы попали в аварию?

— Да, Алан включил музыку на полную мощность. Пытался меня как-то развлечь. Но меня всё так достало. Вечеринка была ужасная, от меня пахло пивом, потому что один придурок пролил его на меня. Мне хотелось только приехать быстрее домой и лечь спать. Но Алану хотелось веселиться. В общем, мы поругались. Мы так кричали друг на друга, совсем забыв о том, что нужно смотреть на дорогу. Мы выехали на встречную полосу и столкнулись с грузовиком. Автомобиль Алана стиснуло так, что он стал похож на гармошку. Я не могла пошевелиться, а всё моё тело словно горело в адском пекле.

Фейт всхлипывает, чувствую, как она начинает дрожать, и притягиваю её к себе. Глажу по волосам, укачивая её в своих объятиях. Хочется унять её боль, защитить от страданий. Но ещё я чувствую, что ей нужно выговориться. Прошлое имеет над нами сильную связь. Часто оно тащит нас назад. Оно словно якорь, висящий на нашей шее и утягивающий на дно страданий. Нужна сила, чтобы избавиться от него.

— В той аварии я потеряла всё, — тихо произносит Фейт, высвобождаясь из моих объятий. Она смотрит на меня заплаканными глазами. И в этих глазах я сейчас вижу боль смешанную с гневом. — А знаешь, что потерял Алан? Ничего.

Она тихо смеётся, но это горький смех.

— Я сломала ногу, у меня было сильнейший отёк мозга. Я лежала в искусственной коме почти месяц. Когда моя нога начала срастаться, стало ясно, что заживление идёт неправильно. Мне заново ломали кости. Меня словно собирали и разбирали как лего. Конечно, после таких манипуляций дорога в балет для меня стала закрыта. Но не для Алана. Он отделался лишь царапинами. И я сначала радовалась за него. Но после той аварии он навестил меня лишь пару раз. Потом его визиты сменились звонками, сообщениями. А потом он и вовсе исчез. Позднее я узнала, что он стал танцевать с моей подругой. Они встречались за моей спиной, даже не решились мне сообщить. Я узнала об этом случайно. Увидела, как они мило прогуливались по парку за руки. Я же сидела в инвалидной коляске, разбитая физически и морально. Самое странное, что я не могла выкинуть Алана из головы ещё очень долго. Он словно заноза, засел в моём мозгу. Мысли о нём причиняли боль, но и без него было не легче. Теперь понимаешь, почему я догадалась о тебе и Селесте? Я видела такой же взгляд в зеркале почти два года.

Фейт вытирает лицо. Она больше не дрожит и не плачет. Выглядит уставшей, но после такого рассказа это и не удивительно. Она убирает кудрявую прядь за ухо, подтягивает колени к груди и обхватывает их руками, глядя вдаль, туда, где блестят огни ночного Бостона.

— За одно я благодарна Алану.

— За что?

— За то, что он сделал меня сильнее. До той аварии я была хрупким полевым цветочком. Дунь ветерок посильней и стебель сломается. Но после той ночи я окрепла. Это звучит странно? Мне нужно было пройти, через такой ад, чтобы вылепить из себя совершенно нового человека. Но так и было. Я бросила все силы, чтобы снова встать на ноги. Но не для того, чтобы просто ходить. Я мечтала снова вернуться к танцам. Да в большой балет мне было не попасть. Правая нога никак не хотела гнуться, как следует. Мои движения очень долго напоминали танец деревянной куклы. Поэтому мне приходилось тренироваться сутками напролёт. Я занималась физиотерапией более усиленно. Потом пошла йога. Всяческие массажи. Я рыдала, когда ничего не помогало. Мне хотелось всего и сразу. Я злилась, и злость помогала. Злость очень хороший источник энергии.

— Ты прекрасно танцуешь, Фейт. Я бы никогда не подумал, что у тебя были проблемы с танцами. Боже, я до сих пор вспоминаю твой танец в клубе. Пластичный, сексуальный, манящий. Даже девушки смотрели на тебя с восхищением. Я уже не говорю о том, как на тебя смотрели мужчины.

— Я снова слышу ревность в твоём голосе? — улыбается она. И я радуюсь этой перемене её настроения, как дурак. Пусть улыбается, пусть смеётся надо мной, лишь бы больше не плакала.

— Сейчас разговор не о моей ревности, а о том, какая ты талантливая и прекрасная девушка. И как я рад, что познакомился с тобой.