Зависть

– Я решил – пусть Тодд заговорит о нем первым, – продолжал объяснять Паркер. – В один из дней он признался Рурку, как он рад, что в свое время они сумели преодолеть последствия той неудачной шутки. Впрочем, Тодд тут же добавляет, что, если бы ему не пришло в голову разыграть Рурка, сейчас их отношения с профессором не были бы такими дружескими. «По-хорошему, ты должен поблагодарить меня за то, что я тогда сделал», – говорит он в заключение. И хотя Рурк вовсе не склонен благодарить Тодда, он признает, что в итоге дело обернулось совсем не так плохо. – Паркер перевел дух и добавил:

– Этот разговор я ввел для того, чтобы читатель знал – профессор Хедли считал обоих героев настолько талантливыми, что предложил бесплатно консультировать их даже после окончания учебы.

– Ужасно любезно с его стороны, – вставил Майкл. Паркер нахмурился.

– Я уверен, что им руководили не только альтруистические побуждения. Я собираюсь написать главу – возможно, даже от лица профессора, – в которой мистер Хедли рассуждает о том, почему он решил и дальше заниматься с этими двумя начинающими писателями. С одной стороны, перед ним, безусловно, очень талантливые люди, и профессор хочет помочь им раскрыться наиболее полно. С другой стороны, честь открытия новых имен в литературе тоже чего-нибудь да стоит! Ведь настоящий талант – это редкость еще большая, чем алмазы; и, как алмаз, любой талант недостаточно отыскать – его нужно еще огранить, отшлифовать, вставить в подходящую оправу… Именно этим и занимается профессор Хедли. Разумеется, мировая известность – удел писателей, а не их учителей, однако в случае успеха почет и уважение коллег ему гарантированы.

– Иными словами, этот твой профессор Хедли просто эгоистичный и тщеславный старый ублюдок. Паркер рассмеялся.

– Тщеславие – не порок, Майкл, иначе придется допустить, что порочны буквально все. Просто любовь к славе не должна заслонять других, более важных вещей, а быть, так сказать, сопутствующим товаром. Что касается эгоизма, то и тут все дело только в том, как далеко человек готов зайти ради того, чтобы добиться своего. Многие либо сдаются сразу, либо со временем переключаются на что-то, что кажется им более достойным – или доступным. Но некоторые… – Он замолчал, глядя в пространство перед собой, потом добавил:

– Чтобы получить желаемое, некоторые готовы буквально на все и не считаются ни с чем и ни с кем. Именно такие люди в конце концов переступают и закон, и мораль, не говоря уже об общепринятых правилах приличия. Главное для них – собственное «я», а на окружающих им наплевать…

Майкл, похоже, хотел сказать что-то по поводу этих философских излияний, но передумал и задал вопрос, который, очевидно, казался ему более нейтральным:

– Стоит ли отдавать целую главу второстепенному персонажу?

– Ты имеешь в виду Хедли? – переспросил Паркер. – Да. Быть может, он и не главный герой, но его роль чрезвычайно важна. Это, если можно так выразиться, одна из несущих конструкций сюжета.

– Ну раз ты так считаешь…

– Да, я уверен. Правда, это еще предстоит обосновать.

Майкл рассеянно кивнул, словно его вдруг отвлекла какая-то новая мысль. Примерно минуту оба молчали, потом Паркер спросил, что его смущает.

– Тебе не нравится темп развития сюжета? Или диалоги? Может быть, следовало дать более подробное описание квартиры в Ки-Уэсте?

Майкл подумал еще немного.

– Та девушка на крыше… как ее там?

– Мария Катарина.

– Да. Это та самая девушка, которая в прологе отправляется на прогулку с Рурком и Тоддом?

– Да. Помнишь, еще до того, как яхта вышла из гавани, один из героев сорвал с нее лифчик от купального костюма и принялся размахивать им, точно флагом? Этот эпизод кажется мне весьма двусмысленным, но я не хочу совсем от него отказываться. Теперь я должен показать читателям, что Мария Катарина была вовсе не шлюхой, а просто жизнерадостной, дружелюбной, раскованной девушкой, которая больше всего на свете любит веселиться. В следующих главах я обязательно к ней вернусь.

– Она очень хорошая девушка, Паркер.

– Кто? Стриптизерша с попой в форме сердечка?

Майкл недовольно поморщился, и Паркер выругался вполголоса. Похоже, его друг твердо решил поговорить с ним о Марис, а Паркер знал – если уж Майклу что-то втемяшилось в голову, он от своего не отступит.

Протяжно вздохнув, Паркер положил свои заметки на рабочий стол, решив, что чем скорее он покончит с неприятной темой, тем лучше.

– Во-первых, она не девушка, а женщина – взрослая замужняя женщина. Во-вторых, я что-то не помню, чтобы я говорил, будто она – плохая. Наоборот, она очень мила: всегда говорит «спасибо», «пожалуйста», пользуется салфеткой и прикрывает рот, когда собирается зевнуть.

Майкл с упреком покачал головой:

– Согласись, она оказалась совсем не такой, как ты рассчитывал.

– Да, Марис на пару дюймов выше ростом и полнее в груди, – ответил Паркер и был награжден еще одним сердитым взглядом. – Ну, чего ты от меня хочешь?.. – Паркер развел руками. – Чтобы я сказал, что она не сноб? О'кей, я это сказал. Что еще?

– Ты ожидал, что увидишь перед собой избалованную, богатую девчонку…