Зависть

– Майкл никогда мне не простит, если я тебя не накормлю. Думаю, мне удастся что-нибудь приготовить на скорую руку, но тебе придется мне помочь. Вдвоем будет быстрее.

– С удовольствием. Показывай, куда идти.

Они перебрались на кухню и, осмотрев имеющиеся в холодильнике запасы, решили сделать сандвичи с беконом, салатом и томатами.

– Как насчет салата из авокадо? – осведомился Паркер, когда Марис включила микроволновку, чтобы поджарить нарезанный полосками бекон.

– Это было бы замечательно.

– Тогда тебе придется самой их почистить. Майкл говорит, я не могу почистить даже картошку, не помяв ей бока, а авокадо – штука нежная.

– Одна вещь мне в тебе нравится, Паркер…

– Только одна?

– …Ты не стыдишься признаться в своих недостатках.

– Их настолько мало, что я могу себе это позволить, – парировал Паркер, и Марис в ответ швырнула в него шариком из фольги.

Пока готовился салат, они решили перекусить картофельными чипсами и маринованными огурцами, которые они по очереди доставали прямо из банки.

– Небось ты к такому не привыкла… – проговорил с полным ртом Паркер.

– Мне кажется, ты все еще принимаешь меня за привередливую избалованную папенькину дочку… – возразила Марис.

– Нет, не принимаю, – возразил Паркер. – Для избалованной любимицы книжного магната ты слишком много работаешь.

– И на том спасибо.

– Кроме того, ты предана своему делу.

– Это точно.

– И никогда не бросаешь дела на полдороге.

– Я стараюсь.

– Значит, именно за этим ты вернулась? Я – твое дело, которое необходимо доделать?

– Я приехала, чтобы вручить тебе для подписи наше предварительное соглашение и чек на пятнадцать тысяч долларов.

– Разве вы там, в Нью-Йорке, никогда не слышали про службу срочной доставки «Федерал экспресс»?

– Я не знала, обслуживает ли она ваш островок. Курьер мог бы сюда и не поехать, испугавшись Терри и его пиратов.

Паркер окинул Марис взглядом, который яснее ясного говорил: он не поверил ее отговоркам, и она опустила глаза.

– О'кей, если говорить начистоту, я приехала, чтобы убедиться – ты работаешь над своей книгой. И если нет – чтобы тебя подтолкнуть. Мне посоветовал поступить так мой отец.

– Значит, ты приехала только потому, что твой папа считал это необходимым?

– Нет. То есть не совсем…

– Тогда почему?

Она внимательно посмотрела на него, потом открыла рот, собираясь что-то сказать, но передумала и начала снова:

– Я… Перед тем как я уехала отсюда, мы поссорились. И мне хотелось убедиться, что ты… что я… В противном случае, наши деловые отношения могли бы…

Паркер заблеял – совсем как главный герой в какой-то компьютерной игре.

– Слушай, может быть, тебе Санта-Анна и кажется глухоманью, но – веришь ты или нет – у нас здесь есть и телефоны, и факсы, и электронная почта, и многое другое.

– Но ведь ты не хотел разговаривать со мной по телефону и отвечать на мои послания.

– В конце концов я бы ответил…

– Я совсем не была в этом уверена.

– Нет была. – Он поднял руку, как регулировщик, прекращая дискуссию, которую считал никчемной и пустой. – Ты села на самолет, в котором тебя так плохо кормили, чтобы увидеться со мной. Признайся, Марис, ведь так и было?

Марис вздернула подбородок, и на мгновение Паркеру показалось, что она намерена все отрицать. Но Марис снова удивила его, сказав:

– Да, ты прав. Я хотела увидеться с тобой. Положив руки на стол, Паркер некоторое время их разглядывал, потом снова посмотрел на нее.

– Зачем? – негромко спросил он. – Вряд ли в этом повинно мое врожденное обаяние и безупречные манеры – ведь мы с тобой, кажется, уже установили, что я не наделен ни тем, ни другим. – Он поскреб плохо выбритый подбородок. – Все вышесказанное неизбежно приводит меня к мысли, уж не расплевалась ли ты со своим благоверным? Может быть, вы поссорились, и ты подумала: «Ах так? В таком случае я отправлюсь в Гарлем и заведу роман с одноногим нефом»?

Паркер был уверен: после этого она пулей вылетит из кухни, схватит веши, запрыгнет обратно в гольф-кар и умчится прочь. И все это – не переставая проклинать его на все лады, но он снова ошибся. Марис осталась сидеть, где сидела. Когда же она заговорила, ее голос звучал на удивление спокойно.

– Скажи, пожалуйста, Паркер, почему ты так хочешь казаться грубым? Может быть, ты считаешь, что это добавляет тебе силы и мужественности в глазах окружающих? Или ты стремишься делать людям больно потому, что не хочешь – или боишься – подпускать их слишком близко? Может быть, ты стремишься нанести удар первым из страха, что кто-то может тебя ранить, обидеть, уязвить? Если дело обстоит именно так, в таком случае мне тебя жаль.

Он вздрогнул, и она пристально посмотрела на него.

– Да, я тебя жалею, но моя жалость не имеет никакого отношения к твоим физическим недостаткам, – добавила Марис и встала из-за стола. Она держалась очень прямо и с достоинством: голова поднята, спина напряжена, плечи развернуты. Не глядя на него, она вышла из кухни, и Паркер, провожавший ее взглядом, почувствовал себя бесчувственным червем.