Зависть

– Да, первую главу надо сделать более развернутой, – сказала она и исподтишка покосилась на Паркера, следя за его реакцией. Он ничего не ответил, и Марис со вздохом выпрямилась. – Ты знал, что я это скажу, правда?

Паркер кивнул:

– Как ты справедливо заметила, я скользил по поверхности, не углубляясь в детали.

– И ты сделал это только для того, чтобы проверить мою редакторскую квалификацию?

– Гм-м…

– Ты устроил мне что-то вроде экзамена, как при приеме на работу, правда?

– Что-то вроде того.

Улыбка Марис показалась Паркеру снисходительной, всепрощающей – так мать смотрит на свое непутевое дитя. Она явно решила быть «хорошим парнем» и не отвечать злом на зло. От этого Паркеру стало не по себе. Он бы предпочел, чтобы Марис пришла в ярость, накричала на него, обозвала подонком и мерзавцем, наконец, влепила ему пощечину. Если бы она проявила себя настолько же стервой, насколько он сам был мерзавцем, ему было бы легче исполнить то, что он задумал. Но она повела себя совершенно иначе. Они с Марис словно выступали в разных весовых категориях, причем она об этом даже не подозревала.

– У тебя есть полное право послать нас с Майклом к чертовой бабушке, а то и подальше, – сказал он.

– Мой отец не одобряет подобных выражений, – ответила Марис с достоинством.

– Значит, ты действительно «папенькина дочка»?

– Как правило, да, потому что он очень хороший отец. Мой папа – джентльмен и очень много знает. Мне кажется, ты бы ему понравился.

Паркер хрипло рассмеялся.

– Вряд ли, если, конечно, он настоящий джентльмен.

– Ошибаешься. Папе всегда нравились отважные и дерзкие люди. Думаю, он бы даже назвал тебя крутым.

Паркер снова улыбнулся.

– Разные люди вкладывают в это слово разный смысл.

– Как бы там ни было, папа прочитал твой пролог, и он ему понравился. Он сам сказал, чтобы я занялась этим проектом.

Кивком головы Паркер указал на страницы, которые она держала в руке.

– Так занимайся!..

Марис опустила голову и снова стала листать рукопись, просматривая свои пометки.

– Ты можешь не спешить, Паркер, – сказала она. – Объем тебе тоже никто не ограничивает. В случае необходимости рукопись можно будет сократить в процессе редактирования – я сама этим займусь. Единственный совет – не вываливай всю информацию о персонажах в первых же главах – лучше всего, если она будет равномерно разбросана по всему тексту, чтобы читатель постепенно узнавал, как жили герои, какими они были до того, как впервые увидели друг друга.

– Я уже знаю… – Паркер постучал себя согнутым пальцем по виску. – Вот здесь.

– Превосходно, Паркер, только читатели, к сожалению, не могут читать твои мысли.

– Тем хуже для них!

Марис выровняла страницы и отложила рукопись.

– Что ж, у меня пока все, – сказала она и улыбнулась. – Я рада, что выдержала ваше дурацкое испытание. Ты не представляешь, как сильно я соскучилась по такого рода работе. Я и сама этого не сознавала, пока вчера вечером не начала работать с твоей рукописью. Мне всегда нравилось править текст по-своему, а потом спорить с автором, в особенности – с талантливым автором.

Паркер ткнул себя пальцем в грудь:

– Талантливый автор – это, очевидно, я?

– Очевидно и бесспорно.

Ее взгляд, такой открытый, искренний и серьезный, заставил Паркера внутренне поежиться. Отвернувшись, он долго смотрел на океан, чтобы не видеть ее глаз, не чувствовать… Ничего не чувствовать.

Похоже, это он выступал не в своей весовой категории. Наклонившись вперед, Марис легко тронула его за колено и сказала очень тихо, почти прошептала:

– Ты, наверное, не изменил своего решения и не скажешь мне, кто из твоих героев…

– Может, хватит, а?.. – Паркер рванул колеса инвалидного кресла и покатил в сторону своего рабочего стола. – Мне некогда. У меня не редактор, а настоящая стерва, которая навалила на меня целую гору работы!