Зависть

Дэниэл отлично понимал – то, что он собирался сделать, было не совсем честно и, уж во всяком случае, непорядочно. При одной мысли об этом он начинал чувствовать себя старым параноиком. Но ведь никто не узнает, попытался успокоить Дэниэл свою совесть. Все останется тайной, если, не дай бог, не сбудутся худшие его опасения… Но, скорее всего, дело закончится ничем, и тогда он с легкой душой посмеется над своими страхами. В конце концов, мог же он ради своего спокойствия позволить себе одно небольшое расследование пусть даже потом он будет выглядеть в собственных глазах старым напуганным дураком. Чего Дэниэл не мог себе позволить – это беспечности. На карту было поставлено слишком много, чтобы, презрев голос здравого смысла и обычной осторожности, поступать «по правилам». Если все закончится благополучно, совесть не будет терзать его слишком долго, но если он не исполнит по отношению к Марис свой отцовский долг, ему не будет ни прощения, ни пощады.

Как гласила любимая пословица Дэниэла, лучше сто раз подстраховаться, чем один раз оказаться в дерьме.

И Дэниэл потянулся к телефону, решив про себя, что отныне он будет особенно внимателен, станет уделять больше внимания случайно вырвавшимся словам, выражениям лиц и поступкам, какими бы незначительными они ни казались на первый взгляд. Меньше всего ему хотелось последним узнать о… о чем бы то ни было.

Нет, Дэниэл не боялся умереть. Он только не хотел умирать дураком.

– На всякий случай держитесь от него подальше – стены могут в любой момент завалиться, – предупредил Майкл, любовно оглаживая каминную полку куском шлифовальной бумаги.

– Вот как? – удивилась Марис. – А разве в таком случае Паркеру не опасно бывать там одному?

– Конечно, Опасно, но попробуйте-ка сказать ему об этом.

– Майкл…

Почувствовав ее колебания, он обернулся.

– Да нет, ничего… – поспешно сказала Марис. – С моей стороны было бы нечестно спрашивать… Ни по отношению к вам, ни по отношению к нему.

– Спрашивать? О чем?

– О том, почему… что с ним случилось.

– Да, это было бы нечестно.

Марис кивнула и, усилием воли стряхнув с себя задумчивость, снова спросила:

– Как все-таки туда пройти?

– Куда? В хлопкоочистительный сарай? Это правда может быть опасно, Марис…

– Обещаю, что убегу, как только он начнет падать.

– Дело не в этом. Опасность может грозить вам со стороны… Паркера. Он не любит, когда его беспокоят.

– И все же я бы, пожалуй, рискнула, – упрямо сказала Марис. – Это далеко?

– Скажите, вам много приходится ходить пешком?

– В Нью-Йорке я каждый день хожу пешком, если погода хорошая. И еще бегаю три раза в неделю.

– Тогда вы доберетесь туда без труда. – Майкл вкратце рассказал Марис, каким путем ей следует идти, потом еще раз предупредил:

– Паркеру очень не понравится, если вы там появитесь!

– Может быть, – ответила Марис и беззаботно рассмеялась.

Весь день она сидела в комнате и читала, пока не разболелись глаза, так что теперь выйти на свежий воздух ей было приятно вдвойне. Впрочем, в данном случае выражение «свежий воздух» было лишь штампом, не отражавшим действительное положение дел. Жара была ужасная, влажность – и того хуже. Яркое солнце слепило глаза, и даже тень не дарила желанной прохлады. Несмотря на это, остров по-прежнему выглядел очень живописно. Высокие пальмы, как на картинках в книжке о Робинзоне Крузо, покачивали узорчатыми перистыми листьями, столетние виргинские дубы стояли неподвижно, одевшись в гирлянды седого испанского мха, яркие тропические цветы наполняли воздух густым, сладким, чуть дурманящим ароматом. С океана тянуло запахами соли и сырой рыбы – не такими уж неприятными, как можно было предположить.

Не спеша шагая по дороге, Марис прошла мимо дома, стоявшего в глубине зарослей, которые накануне вечером она приняла за глухую чащу. Во дворе, представлявшем собой узенькую, засеянную травой лужайку, играли мальчик и девочка в ярких костюмчиках. Оба были еще достаточно малы, чтобы с радостным визгом скакать вокруг вращающейся поливочной головки, из которой били две тонкие водяные струйки, и над головами детей то и дело вспыхивали маленькие радуги. Оба давно промокли насквозь, и Марис не без зависти подумала, что при такой жаре это даже приятно.

Возле другого дома, стоявшего недалеко от первого, она увидела большую желтую собаку, вытянувшуюся в тени небольшого грузовичка. Опасливо косясь в ту сторону, Марис замедлила шаг, но беспокойство оказалось напрасным. Почуяв ее, собака лишь лениво подняла голову, широко зевнула, продемонстрировав жаркую розовую пасть и блестящие зубы, и снова задремала.

Больше Марис не встретилось ни одной живой души. Только цикады, укрывшись в чаще кустарников, сопровождали ее непрерывным звоном.

Указания Майкла оказались довольно точными, и она без труда отыскала заброшенный хлопкоочистительный, сарай, хотя он и был скрыт густыми зарослями, поднявшимися вокруг за прошедшие десятилетия. Чтобы добраться до него, нужно было свернуть с проезжей дороги и пройти по узкой тропинке, засыпанной битыми ракушками. Марис так и поступила.