Зависть

– Он может сломать шейку бедра, – продолжала Марис. – А эта травма очень плохо поддается лечению – особенно в его возрасте. Он будет прикован к постели, а для него это непереносимо, и в первую очередь – психологически.

– Я попрошу Максину, чтобы она ему помогла.

– Только не это! – воскликнула Марис. – Ты что, не понимаешь?! Это же будет Третья мировая война! Отец терпеть не может, когда его начинают опекать. Кроме того, он сразу поймет, откуда ветер дует, и разозлится на меня, а мне этого совсем не хочется.

– Тоже верно, – согласился Ной. – Может быть, мне самому с ним поговорить? Один на один, как мужчина с мужчиной? Я мог бы воззвать к его отцовскому долгу, гражданской совести и прочему…

– Знаешь, это хорошая мысль, – с облегчением сказала Марис. – Попробуй, может, что и выйдет.

– Тогда я съезжу к нему сразу после встречи с Говардом. Или позвоню, хотя это, конечно, хуже…

– Съезди к нему, пожалуйста! Тогда я не буду волноваться.

– Хорошо.

– Спасибо, Ной.

– Не за что. У тебя все, Марис?

– А что?

– Говард ждет, я же сказал тебе.

– Ох, извини, я совсем забыла! Мне не следовало тебя задерживать.

– Пустяки! К тому же насчет Дэниэла – это действительно важно. – Ною давно хотелось швырнуть трубку на рычаги, но, если бы он ее не успокоил, она, чего доброго, могла примчаться из Джорджии, а это не входило в его планы. – Не беспокойся, – сказал он как только мог убедительно. – На самом деле Дэниэл крепче, чем мы с тобой думаем. Кстати, в последние несколько дней он выглядит молодцом – совсем как в прежние времена. Он буквально излучает энергию…

– Хорошо, если так, – сказала Марис, успокаиваясь. – Может, я действительно преувеличиваю?.. Каждый раз, когда я куда-нибудь уезжаю, мне начинает казаться, что с ним непременно должно что-то случиться, и тогда я просто места себе не нахожу.

– Ну и напрасно, – ответил Ной, начиная приплясывать на месте от нетерпения. – А теперь извини, но мне и правда пора.

– Извинись перед Говардом от моего имени. Скажи ему, что это я тебя задержала.

– Конечно, скажу, только это вряд ли поможет. Старый Говард Бэнкрофт не слушает ни бога, ни черта – одного только Дэниэла Мадерли.

Марис рассмеялась, потом сказала нежно:

– Ну, ладно, до свидания. Я люблю тебя, Ной.

Ной не ожидал такого признания, но быстро взял себя в руки и ответил рассеянным тоном любящего, но слишком занятого супруга:

– Я тоже тебя люблю, дорогая.

Но на самом деле все любовные клятвы ничего для него не значили. Это были всего лишь слова, которые было необходимо произносить в определенных случаях. Ной много раз признавался в любви самым разным женщинам, но только для того, чтобы затащить их в постель. Ухаживая за Марис, он много говорил с ней о своих чувствах, но только потому, что она от него этого ожидала. Ной поклялся ей в любви только для того, чтобы получить благословение на брак от отца Марис, и продолжал разыгрывать страсть даже после свадьбы, чтобы не вызвать подозрений старика. Лишь в последние несколько месяцев он стал несколько небрежнее и почти не заговаривал с Марис о своих чувствах.

Марис была, конечно, гораздо более чувствительной и сентиментальной, что раздражало Ноя. Он терпеть не мог всех этих излияний, и поначалу ему было невероятно трудно сдерживаться, когда Марис говорила: «Я люблю тебя». Она же ничего не замечала, и не было дня, когда бы Марис не объявила ему о своих чувствах. Впрочем, со временем Ной привык к этим нежностям и воспринимал их уже спокойно.

Но сегодня ее слова застали его врасплох, и дело было даже не в том, что она сказала, а как сказала. Сегодняшнее «люблю» Марис прозвучало так, словно она пыталась убедить в этом то ли его, то ли себя. Неужели, задумался Ной, вечеринка-сюрприз, которую он так тщательно спланировал и организовал, не успокоила ее? Неужели Марис все еще подозревает его в неверности?

Входя в приемную Бэнкрофта, Ной все еще думал о разговоре с Марис. Что-то было не так, но что? В ее последних словах явно прозвучало что-то похожее на отчаяние. Интересно было бы узнать, что с ней такое? Что она знает? О чем догадывается?

Ной не сдержал улыбки. Несомненно, Марис говорила бы с ним совершенно по-другому, если бы ей стало известно содержание папки, которую он держал в руках.

На ходу кивнув секретарю Бэнкрофта, Ной толкнул дверь кабинета.

– Добрый день, Говард. Извините, что задержался, – начал он с порога, зная, что лучшая защита – нападение. – Мне как раз звонила Марис, и я обещал ей, что документы, о которых мы с вами говорили, будут у нее завтра, в крайнем случае – послезавтра. Она находится в командировке в каком-то медвежьем углу Джорджии, но, насколько я понял, такое достижение цивилизации, как срочная почта, там существует.

Не дожидаясь приглашения, Ной сел в обитое красной кожей кресло и, закинув ногу на ногу, положил папку на колени. Сам он с удобством откинулся на спинку, а руки положил на подлокотники, стараясь, чтобы его поза выглядела как можно более беззаботной. Поглядев на окно позади рабочего стола Бэнкрофта, Ной заметил: